Меня не узнала Петровская
Шрифт:
— Пришла! — сказала я.
— Я не к тебе пришла, — сказала Милка и побежала вниз по лестнице.
Не ко мне, так к кому же… вот дурочка!
Я догнала ее и обняла. Она тоже обняла меня, и нам стало очень хорошо. Милка стала говорить, как ей надоела гущинская компания, какие они зануды и как с ними скучно. Она сказала, что со мной в тысячу раз интереснее и веселее.
Потом мы гуляли, пели песни и смеялись. Вначале ели у меня, потом у Милки. Потом опять гуляли. Вечером пошел снег. Снег! Снег! Ура! Скоро будет зима! Алешка, слышишь, скоро будет зима! Уже первый снег. Жалко только, что этот снег я видела
Мне всегда бывает жалко, если что-то хорошее я вижу без тебя.
18 ноября
Вот меня и приняли в кружок.
В первый же день Игорь Александрович задал нам сделать шараду. Мы сделали шараду на слово «виноград». В «вине» я играла буфетчицу, а в «граде» — старую колхозницу.
Игорь Александрович меня очень хвалил, а я так покраснела! Кашин от меня не отходил, так что Игорь Александрович даже спросил, не сестра ли я ему.
Ах, если бы это было не дружеским участием! А то ведь это он только по-дружески. А вообще мне льстит, что меня взяли в кружок. Там ведь семиклассников совсем нет. Кроме меня, Кашина и Нинки Игошиной из 7-в класса. Остальные — девятиклассники и десятиклассники. Семиклассников берут только в исключительном случае. А меня взяли! Так что, Кашин, совсем я не хуже тебя. Понял, чёрт лохматый?
21 ноября
Ужасно я ждала этого дня, потому что сегодня опять был кружок. Читали пьесу Брехта. Брехт — это хороший писатель. Я вначале в этой пьесе ничего не поняла, но Игорь Александрович все объяснил, и мне тоже стало понятно. Интересно, какую мне дадут роль? Но Брехт — это не последний вариант. Просто Игорь Александрович сказал нам самим принести пьесы, которые нам нравятся, и Кашин принес Брехта. А я… Что же нравится мне? Я бы, пожалуй, поставила пьесу «Сережа Стрельцов». Там про нас, семиклассников, и про любовь. Я очень похожа на Сережу Стрельцова, только это мужская роль. После кружка шли вместе с Игорем Александровичем. Говорили.
Оказывается, он хорошо знает Крючка. Он ведь тоже до нас учился в нашей школе. Он тоже сказал Кашину, что нельзя быть к ней таким жестоким. Ещё он сказал, что беспощадность свойственна нашему поколению. Что их поколение, может, и было не таким развитым, но зато было добрее. Да, Игорь Александрович уже достаточно пожил на этом свете. Ему двадцать три года, а это, как известно, не первая молодость.
Может, Кашин послушается хоть Игоря Александровича? Раньше я думала, что Кашин никого на свете не уважает и не постесняется, что он даже с министром будет говорить оттопырив губу, но теперь вижу, что это не так. Он любит Игоря Александровича и так на него смотрит!
Я школе… В школе ничего нового. Разве что эти дуры лопаются от злости, что Милка опять со мной, со мной, а не с ними. Но теперь, когда у меня есть этот чудесный кружок, чихала я на них.
23 ноября
Сегодня Игорь Великорожин подставила мне ножку. Я упала, разорвала немецкие чулки и разбила коленки. А остальные мальчишки ржали. Я плакала не оттого, что мне было больно, а оттого, что они так ржали, и потом, когда я упала, это было вряд ли красиво. Недаром они ходили за мной и вопили:
— А у Суховой розовые штаны!
Ничтожества! Пошляки и ничтожества!
Кашина
Я одна бросилась на Великорожина и стала его царапать. Оказывая слабенькая, как сама думала о себе раньше. Я сильная. До лица он меня не допустил, но руки я ему изрядно исполосовала. Теперь я знаю, что я буду делать, — бить. Я буду бить.
На ботанике Варвара Романовна спросила Великорожина, что у него с рукой. Весь класс тут же уставился на меня. Кашин удивленно спросил, не моих ли рук это дело. Вместо ответа я поднялась и сказала:
— Варвара Романовна! Это я поцарапала Великорожина. Пусть сам скажет за что.
Класс загудел, а Дмитриев вдруг тоненьким голосом выкрикнул:
— А у Суховой штаны розовые!
Кашин поднялся, подошел к Дмитриеву, и никто не успел опомниться, как Кашин ударил Дмитриева по лицу! Ужас что было!
Варвара Романовна закричала, чтоб Кашин вышел из класса. И Кашин пошел. Но я не могла, чтобы он ушел! Я встала и пошла за ним.
— Ты куда? — крикнула Варвара Романовна.
— За ним, — сказала я.
Все засмеялись, а Великорожин выкрикнул, что у нас с Кашиным любовь.
— Какая ты дрянь, Великорожин, — сказала Варвара Романовна.
Тогда поднялся Ромка Хейфец и вдруг сказал, что все дураки и никакой любви у нас с Кашиным нет, а просто дружба, и что он уходит вместе с нами.
И мы ушли. А поскольку это был последний урок — мы пошли в кино.
А Милка осталась.
Только вот почему Ромка пошел с нами? Ведь он такой тихоня. Ничего не понимаю.
Хотя… Иногда мне кажется, что я ему нравлюсь. Он на меня часто смотрит. Я не хочу, чтобы это было так. Всегда очень тяжело, когда ты кому-то нравишься, а он тебе нет. И вообще, Ромка мне по плечо.
После кино мы сидели в садике и Ромка рассказывал «451° по Фаренгейту».
Он здорово рассказывает. И вообще он умный. Был бы чуть повыше ростом! А так… И зачем он поперся вместе с Кашиным провожать меня до дому?
30 ноября
Нам не разрешили ставить Брехта. Вместо этого подсунули новогоднюю интермедию. Дурацкую. С зайчиками и лисичками, а также с бабой-ягой. А я буду играть ёлку. Мне больше ничего не досталось, потому что я новенькая в кружке. Текст мне не дали. Просто буду стоять обвешанная игрушками посреди сцены. Это Игорь Александрович придумал, чтобы занять меня. Кашин будет играть Петю Неряшкина. Это лучшая мужская роль. Бабу-ягу дали Игошиной. Она сама выпросила. Я тоже хочу играть бабу-ягу, но стеснялась просить.
Димка Лукин будет дедом-морозом. Он уже взрослый и в нашей школе не учится, но в кружок ходит. Раньше он был самым главным хулиганом на нашей улице, а теперь все вечера торчит в актовом зале и делает декорации. Вдвоем с Игорем Александровичем. И совсем он никакой не хулиган.
После кружка шли с Кашиным, Игошиной и Игорем Александровичем домой. Обсуждали образ елки. Я думаю, эта роль мне удастся.
Игорь Александрович — дивный. Он умный, красивый и не зазнайка.
Алешенька… Сегодня на физике, когда я получила по контрольной тройку с минусом, он сказал, что я славная чудачка.