Меняла Душ
Шрифт:
Матвей скользнул взглядом ко второму человеку, в кожаной куртке, но и он оказался экранированным от его воздействия. Ставрогин кинул прицельный взгляд на африканца — тот же результат.
— Я — Хранитель, — усмехнулся черный дьявол. — Я так же недоступен для тебя, как и Паладины. Повторяю: ты обречен.
Ставрогин взвыл от отчаяния.
— Чаша весов глубоко ушла в сторону тьмы. Ты вот уже сто с лишним лет наполнял добротой души людей, но мир не может иметь только одну раскраску. Мир многоцветен. Попытка раскрасить мир в один цвет всегда оборачивается катастрофой. И мы сейчас на грани катастрофы. Выбравшись из иномирья, ты дослал последний камешек в копилку тьмы! Апокалипсис начнется с минуты на минуту,
Ага, вот оно! Матвей так и знал, что без его смерти дело не обойдется. Но он не мог умереть. Он не хотел этого. Какое ему дело до всего мира, если его в нем не будет? Какого черта?! Он должен был спастись! Должен был что-то сделать, чтобы спастись.
Матвей потупил очи долу, уставившись в снег. Он зажмурился, пытаясь найти выход… Это получилось само собой. Его душа сама раскрылась навстречу взгляду Менялы Душ, устремленному внутрь.
Матвей испытал ликование. Он нашел выход, который не могли предусмотреть ни Хранитель, ни Паладины. Он отыскал способ оставить их всех с носом. Вернуться к самому истоку, начать всё сначала. Заново прожить каждое мгновение собственной жизни. Заново выбрать путь для собственного развития.
Снаружи продолжали доноситься голоса.
— …смерть Менялы вызовет огромный выплеск силы. Меняла Душ изначально адепт света, мессия, который не может остановиться. Смерть мессии, адепта света, вызовет прилив энергии на чашу тьмы. Прилив, который сможет уравновесить силы и тем самым остановить качание колыбели Вселенной, которая уже готова сорваться и разрушиться. Убить Менялу Душ призваны Паладины. Так было и так будет! Ибо, пока существует Вселенная, а во Вселенной вращается маленький шарик Земли, на Землю будут приходить Менялы Душ! Они будут пытаться изменить ее к лучшему, не ведая того, что тем самым уничтожают ее. И будут рождаться Паладины — единственные способные остановить губительную деятельность Менял. И будут жить Хранители, из поколения в поколение передающие знания о Менялах Душ, Паладинах и Вселенной. Так было, так есть и так будет!..
Матвей не вникал в слова Хранителя. Он нащупал свою душу. Увидел ее. Огромное колесо Изменений, на которое сходились миллионы крошечных ниток — человеческих судеб. Колесо медленно вращалось, поскрипывая. Ставрогин ухватился за него, словно за штурвал, и резко качнул вправо. Он знал, куда следует раскрутить колесо собственной души, чтобы избежать гибели. Колесо набрало скорость.
Теперь Матвей был в недосягаемости для Паладинов и Хранителя. Механизм запущен. У них не оставалось времени. Он стал для них неуязвим!
Ставрогин раскрыл глаза и насмешливо посмотрел на африканца, продолжавшего проповедь.
Хранитель перехватил странный взгляд Менялы и понял, что произошло нечто непредвиденное.
— Стреляйте! — закричал он.
Паладины не стали себя долго упрашивать. Тихо застучали иглометы. Сотни титановых иголок с огромной скоростью вырвались на свободу. Они устремились к Ставрогину, и Матвей почувствовал аромат смерти, идущий от них.
Ход времени для Ставрогина резко замедлился. Он видел, как медленно плыли в его сторону иглы, призванные оборвать его жизнь.
Позади него вдруг проявилась чуждая энергия. Матвей медленно обернулся, чтобы посмотреть. Но он и так уже знал ответ. В мир Земли просачивались гаргульи. Они еще надеялись заполучить его. В тот момент, когда птицеголовые шагнули на Землю, последнее Изменение Менялы Душ завершилось.
Матвей Ставрогин исчез.
Иглы, предназначенные ему, ударили в гаргулий.
Глава 19
УЦЕЛЕВШИЙ
Яровцев терпеть не мог проповеди. Он всегда считал, что они съедают время, а проку от них — ноль с хвостиком. Когда Меняла Душ неожиданно материализовался в заснеженном лесу перед Арвати Махони, привезшим шизофреническую историю из недр Черного континента, и остолбеневшими, не до конца еще поверившими в эту историю Жнецом и Ярославом, африканец завел длинную речь о свойствах мироздания, тьме и свете и миссионерской деятельности великого Менялы. Яровцев тогда попрощался с надеждой осуществить возложенную на него миссию. Поэтому, когда Меняла Душ неожиданно растворился в морозном воздухе, пропитанном снежинками, Ярослав этому не удивился. Неприятным сюрпризом оказалось явление старых знакомцев, птицеголовых существ, которые вдруг шагнули из пустоты.
Их было восемь особей. Но в первые же секунды явления на Землю число их заметно уменьшилось. Иглы, выпущенные синхронно Жнецом и Яровцевым и предназначавшиеся Меняле Душ, в клочья разорвали первую троицу пришельцев. Умирающие птицеголовые дико заверещали, то ли взывая об отмщении, то ли просто от боли.
Последовавшие далее события развивались молниеносно. Двое птицеголовых совершили стремительный прыжок в сторону африканца. Арвати Махони, остолбеневший от ужаса, не успел ничего сделать, чтобы спасти свою жизнь. Рука птицеголового, обратившаяся в некое подобие массивной секиры, ударила по ногам Хранителя, подрубая их. Арвати Махони зашатался и упал. Из отрубленных ног хлынула густая алая кровь, которая тут же пропитала снег и насытила промерзшую землю. Африканец закричал. Его крик был страшен. От этого крика Ярослав, привыкший к боли и чужой смерти, задрожал мелкой дрожью и с трудом подавил в себе желание развернуться и пуститься со всех ног в лес, чтобы скрыться с глаз птицеголовых, которые плотоядно озирались по сторонам в поисках новой жертвы.
Крик Арвати Махони прервала короткая очередь Жнеца. Он прекратил мучения африканца. У того не оставалось никаких шансов на жизнь. В том месте, где рука-топор пришельца располовинила его ноги, показались черные пятна гнили. Они быстро разрастались, пожирая обрубки ног и поднимаясь к туловищу. С каждым новым сантиметром отвоеванного гнилью пространства мучения африканца усиливались, и не смолкал жуткий нечеловеческий крик.
Из второго флаера выскочили телохранители, внезапно осознавшие, что доверенное им лицо пострадало, и метнулись в сторону мертвого Махони. Птицеголовые подрезали им путь. Африканцы пытались отстреливаться, но пули отскакивали от доспехов пришельцев, не причиняя им вреда.
То, что увидел дальше Яровцев, нимало его удивило. Птицеголовые как-то нелепо крутнулись, и в следующую секунду в их руках оказались короткие автоматы незнакомой Ярославу модификации. Лавина свинца разорвала не готовых к сопротивлению телохранителей.
Яровцев сбил с ног Жнеца, и в ту же секунду место, где они только что стояли, вспорола очередь.
Ярослав откатился в сторону, ушел с линии огня, но утащить за собой Жнеца он не мог. Птицеголовые, чьи доспехи надежно защищали от пуль, накрыли окружающее пространство перекрестным огнем. Яровцев головы поднять не мог. И вдруг внезапно огонь стих. Яровцев тут же вскинулся и увидел бесчувственное окровавленное тело Жнеца, которое нелепо висело на плече одного из птицеголовых.
Гаргульи один за другим исчезали в пустоте. Они возвращались домой. Ярослав вскинул было игломет, чтобы отбить Жнеца, но с такого расстояния он мог попасть в товарища. Яровцев опустил оружие.
Он понимал, что видит Станислава Елисеева в последний раз, но ничего не мог с этим поделать.
Последний птицеголовый со Жнецом на спине исчез.
Марево прохода закрылось.
Ярослав выронил из ослабевших пальцев полупустой игломет. Он растерянно оглянулся по сторонам, осматривая побоище. Белый снег был залит кровью. Яровцев один остался в живых. Да еще Жнец, но для этого мира его можно было считать потерянным.