Меняя маски
Шрифт:
— Да тут выбора-то и нет. Будь у меня винтовка поменьше, тогда да, а так придется вместе с вашими, — махнул он на склон, — повыше устраиваться.
— Лады. Тогда с Куродой сам разберешься. Цели мы с тобой попозже определим.
— Принято.
Когда начался обстрел особняка Биты, я сидел посреди дороги на раскладном стульчике, который прихватил Таро, и пялился на то, что там творится. Впрочем, видел я не так чтобы и очень много — обзор закрывал каменный забор. Сам особняк был оцеплен силами наемников, я хоть и не верил, что Бита его бросит, но рисковать не хотелось. Оторвав взор от бинокля, я глянул в ту сторону невооруженным взглядом. Даже с такого расстояния и ракурса были видны столбы земли и дыма.
— Сокол Кощею, прием. —
— Сокол на связи, прием.
— Вы там хоть одну турель вывели из строя? Прием.
— Ответ отрицательный. Их успели убрать под землю. Прием.
— Понял вас, — подавил я вздох. — Конец связи.
Что ж, это было очевидно. Но надежда умирает последней, как говорится. Теперь остается лишь ждать. Расставленные в ключевых местах доверенные люди Акеми уже доложили о выдвижении вражеской колонны. А несколько моих людей, посаженных вдоль этой единственной дороги к особняку Биты, сообщат о ее приближении. Машин от Гитариста, кстати, вышло, как я и предполагал, одиннадцать. Семь грузовиков и четыре джипа. От ста до двухсот человек «мяса» на шести грузовиках, скорей всего пять «ветеранов» в трех джипах, одного он наверняка с собой оставил, четвертый джип в голову колонны и, очень вероятно, несколько МПД в седьмом грузовике. Короче, все по плану.
Взрыв следовал за взрывом. На самом деле мины калибра 82мм предназначены для борьбы с пехотой, и укрепленный особняк Биты они могут ковырять еще долго. Тем более, у Волка их всего пять. Но мне и не надо раскатывать там все по камешку, мне надо держать всех там находящихся в напряжении, а в конце операции собрать трофеи.
— Кощей Волку, прием, — заговорила рация.
— Кощей на связи.
— Пятый пост столкнулся с противником в количестве пяти бойцов. Двое убито, один ранен, потерь не имеем. Прием.
— Принято, Волк. Высылаю своих людей, они заберут раненого. Прием.
— Принято. Конец связи.
— Дикий кролик Кощею, прием.
— Дикий кролик на связи.
— Сгоняй на пятый пост. У них там столкновение с противником случилось, и они ранили одного из людей Биты. Притащи его сюда. Прием.
— Принято, прием.
— Конец связи. Казуки, — обратился к стоящему рядом парню, — иди-ка ты к Папе-Кролику, незачем тебе смотреть на то, что сейчас будет.
— Я… — начал тот и замолчал. После чего неуверенно огляделся и кивнул: — Есть. — Вот и молодец, малыш.
А ничего, кучно кладут, даже забор не повредили.
Минут через двадцать Святов приволок раненого в ногу и грудь бандита. Спасти можно, но только если отправить его прямо сейчас в больницу. А так как делать этого никто не намерен, то и миндальничать с ним никто не стал. Впрочем, он и не запирался особо. Вследствие чего мы узнали, что уходить из особняка Бита, в принципе, и не собирался, но разведку на всякий случай выслал. Только вот прошла она неудачно. Также мы выяснили, что активный робот в доме всего один, и еще один, не активированный, в бункере. С одной стороны, хорошо, с другой, не очень. Как бы Бита со страху, после провальной разведки, не привел его в действие. Но есть шанс, что пока он считает, что его вытащит Гитарист, делать он этого не будет. Также получили подтверждение, что одна из турелей сломалась. Причем, если поначалу она хоть по вертикали стволы могла двигать, то после того, как ее «посмотрели», бедная турель и этого лишилась. Сам Бита сейчас сидел у себя в бункере под домом, за толстенной стальной дверью, откуда вытащить его будет непросто. Попытались узнать у пленного, куда выходит воздуховод бункера, но подобные вещи он не знал. Придется самим искать, что кажется мне неперспективным. Надо что-то еще придумать. Допросить пленника до конца мы не успели, он банально потерял сознание. И, что бы мы ни делали, что бы ни кололи, через пятнадцать минут тот помер. То ли рана оказалась серьезней, чем мы думали, то ли просто перестарались при допросе. Но скорей всего первое, все-таки допрашивать и я, и Святов умеем. Хотя тот и пытался заняться этим без меня.
Через полтора часа со мной связался Курода.
— Кощей Папе-кролику, прием.
— Кощей на связи.
— Колона Гитариста только что проехала первого наблюдателя. Прием.
Ну вот и начинается вторая фаза.
— Принято, прием.
— Конец связи.
— Пойдем, Сергеич, — обратился я к сидящему рядом со мной на таком же, как и у меня, стуле мужчине. — Время пострелять почти пришло.
— Еще не поздно оставить парня здесь, — не преминул заметить Святов.
— Не начинай, — поставил я точку в споре.
Наше с Казуки место было в центре засады. Ямку для себя я копал лично и парня заставил сделать так же. Святов находился рядом, а вот Курода, у которого был детонатор от мин, залег в двадцати метрах левее. Его задачей было взорвать вторую после разведчика машину, она же первая в колонне. Остальные детонаторы были у меня, Святова и Такаки. Наш бравый прапор сидел с правого от меня края засады и отвечал за последнюю машину. У него там даже пара гранатометчиков была, на всякий случай. Как ни крути, а задача у него самая сложная — на момент закладки мины мы не знали, на каком расстоянии друг от друга пройдут машины. Да и маневра у нее после первого взрыва будет больше всего.
Повозившись в своем окопчике, устроился поудобнее, приготовившись ждать. Рядом зашуршал Казуки, глянув на которого, усмехнулся. Вот уж у кого-кого, а у него Окоп. Всем окопам окоп. Ничего такого, в принципе, но на фоне остальных его стрелковая ячейка, сделанная по всем правилам фортификации, внушала уважение.
— Прием, малыш, — вызвал я его по закрытой линии. В наших шлемах была подобная опция. Указываешь цель и устанавливаешь с ней закрытую линию связи. После чего никто другой из общей сети при всем желании не мог подобрать частоты и подслушать разговор. Правда расстояние подобной закрытой линии было невелико, ну да мне это сейчас и не нужно. — Проверка связи.
— Э… нормально все, вроде.
Мы хоть и сидели вплотную друг к другу, но во время боя… сами понимаете. А в шлеме динамик прям в ухо долбит, я ко всему прочему еще могу и громкость увеличить. Такой функцией, кстати, могли воспользоваться только люди, отмеченные в сети как командир. Я же был отмечен как самый большой командир. Начальник начальников.
— Ну, тогда повтори, что тебе надо делать.
Нет, я верил, что он все помнит, но сейчас парень на нервах, так что надо его немного отвлечь. Издержки, так сказать, близких отношений. В армии было проще. Там поддерживается постоянный моральный прессинг срочников, и когда подходил важный момент, они больше думают о том, как бы все сделать правильно и не разозлить командира, а не о самом моменте. Я, когда первый раз прыгал с парашютом, больше думал о том, что надо держать ноги вместе и не забыть надеть на руку выдернутое кольцо, а не о том, что купол может и не раскрыться вовсе. А все потому, что перед прыжком нас хорошенько накачали историями, как целые взвода и батальоны рыскали по полю в поисках одного единственного кольца, которое уронил нерадивый «дух».
— Выполнять приказы, сидеть на месте, стрелять в тех, кто внизу, не направлять ствол на своих, даже если кажется, что патроны кончились.
— Если кто-то из противников полезет к нам?
— Если вы рядом, не обращать внимания и стрелять в тех, кто внизу. Если вас нет рядом, отойти на десять метров назад и залечь. При появлении противника стрелять.
Не верил я в подобное. Но парень должен знать, что делать в любой ситуации. К тому же, это подспудно успокаивает, означая, что у начальства есть ответ на все, и, что бы ни случилось, бой не проигран. Но это так… если действительно случается что-то этакое, все планы и инструкции чаще всего вылетают из головы. Тут главное иметь правильный настрой в самом начале, а дальше все зависит от компетенции командного состава.