Менжинский
Шрифт:
Вячеслав Рудольфович пользовался огромным авторитетом и уважением в пограничных и внутренних войсках ОГПУ. По постановлению общих собраний, личного состава, поддержанных местными партийными и советскими органами, Менжинский был зачислен почетным красноармейцем и почетным пограничником многих частей и подразделений ОГПУ. Так, красноармейская конференция Молдавского погранотряда в своем постановлении записала: «Избрать тов. В. Р. Менжинского, стоящего во главе органов и войск ОГПУ, как старого, закаленного в борьбе ленинца-чекиста, впитавшего в себя все славные традиции ленинской большевистской партии, органов и войск ОГПУ, почетным красноармейцем-пограничником 25 Молдавского пограничного отряда войск ОГПУ».
В те самые трудные майские дни 1927 года, когда английские полицейские учинили разгром
После разрыва Англией дипломатических отношений с Советским Союзом 15 лидеров троцкистско-зиновьевского блока внесли 27 июня 1927 года в ЦК свою «платформу», самую контрреволюционную, самую лживую и самую лицемерную.
Две недели спустя Троцкий в письме на имя Орджоникидзе в Центральную Контрольную Комиссию партии, изображая себя «подлинным выразителем революционного оборончества», пытался доказать, что он, Троцкий, и его сторонники, проповедуя линию Клемансо, не изменяют рабочему классу, а, наоборот, служат ему.
Выдвинув лозунг Клемансо — лозунг условного оборончества, — Троцкий и его единомышленники по оппозиции в вопросе защиты диктатуры пролетариата от нависшей интервенции империалистических государств оказались на стороне международного империализма.
Лозунг Клемансо в устах Троцкого означал не что иное, как утверждение того, что, когда враг подойдет на 80 километров к Кремлю, новый Клемансо — Троцкий с его группой будут заниматься свержением Советского правительства.
Собравшийся в июле — августе 1927 года Пленум ЦК разоблачил контрреволюционную, рассчитанную на реставрацию капитализма платформу троцкистско-зиновьевского блока, еще раз показал партии и народу, что Троцкий начиная с 1923 года, а Зиновьев и Каменев — с образования «новой оппозиции» в 1925 году, объединившиеся теперь в единый троцкистско-зиновьевский блок, ведут непрекращающуюся борьбу против партии, ее политики, разрушают единство партии, ее дисциплину, вносят раскол и дезорганизацию как в ВКП(б), так и в международное коммунистическое движение.
Пленум ЦК предложил лидерам оппозиции распустись свою фракцию, отказаться от «лозунга Клемансо» и безоговорочно заявить, что они прочно стоят за оборону СССР и осуждают как клевету обвинение партии в термидорианстве.
Троцкисты и зиновьевцы сначала отклонили требования Пленума, а затем, оказавшись перед фактом исключения из ЦК и из партии, внесли заявление, в котором осудили политику раскола, заявили, что стоят за защиту социалистического Отечества, отказались от создания второй партии и заверили, что будут выполнять все решения ВКП(б) и ее ЦК.
Троцкисты и зиновьевцы отказались на словах от фракционной деятельности и перешли к нелегальной борьбе против ЦК. Они создали свой подпольный центр, свои подпольные организации и типографии, начали смыкаться с контрреволюционными, открыто враждебными Советской власти элементами.
Так, сотрудники ОГПУ, преследуя законспирированные белогвардейские организаций, натолкнулись на факты участия в этих подпольных организациях и типографиях… оппозиционеров! Это означало, что действия оппозиции уже попросту вышли за рамки советской легальности. Оказалось, что троцкисты и зиновьевцы продолжали формировать свои нелегальные организационные центры, нелегальные комитеты и бюро, имевшие свои печати, собиравшие свои членские взносы, распространявшие нелегальную литературу, проводившие свои собрания. Такие подпольные организации были обнаружены в Москве, Ленинграде, Туле, Одессе, Тифлисе, Харькове и других городах. Троцкисты, спекулируя на определенной популярности Троцкого в годы гражданской войны, когда он занимал пост председателя Реввоенсовета республики, предприняли даже попытки наладить подпольную работу в Красной Армии, начали для этой цели создавать в Ленинграде так называемое военное бюро. Лидеры оппозиции установили связь с различного рода ренегатскими группами за границей, чтобы с их помощью расколоть Коминтерн.
Все эти и многие другие факты стали известны ОГПУ, Центральному Комитету партии. Они, эти факты, означали, что внутри ВКП(б) создается вторая партия. Наличие двух партий вело к расколу рабочего класса, к разрушению союза рабочих и крестьян, к образованию в стране двух властей. О разногласиях в партии стало известно самым заклятым врагам Советского Союза и внутри страны и за рубежом. Не случайно именно в это время будущий лидер подпольного Союзного бюро меньшевиков Суханов в кругу своих единомышленников ведет разговоры о перерождении Советской власти, о термидорианстве. Еще раньше, в 1926 году, хорошо информированный не без помощи Троцкого меньшевистский «Социалистический вестник» писал, что «было бы колоссальной ошибкой проглядеть объективную роль, которую они [оппозиционеры] играют в процессе формирования классовых сил и ликвидации диктатуры [пролетариата]». Спустя год лидер меньшевизма Дан со страниц того же «Социалистического вестника» приветствовал оппозицию, которая ведет к «самоликвидации диктатуры и переходу к новым политическим формам», то есть буржуазной демократии. Троцкистскую оппозицию приветствовал и кадет Милюков.
Из всех оппортунистических, мелкобуржуазных фракций и группировок, против которых когда-либо приходилось вести борьбу нашей партии, троцкистско-зиновьевский блок был самым коварным и опасным противником. Но линию большинства Центрального Комитета, ленинскую генеральную линию поддержало абсолютное большинство ячеек и членов партии.
Все эти годы борьбы партии с троцкистско-зиновьевской оппозицией Менжинский оставался на ленинских позициях, активно защищал генеральную линию партии.
Накануне июльского Пленума ЦК 1927 года Менжинский, выступая в «Правде» со статьей «О Дзержинском», критиковал оппозиционеров, обвинял их в преждевременной смерти Дзержинского. Менжинский писал, что Дзержинский, несмотря на свое болезненное состояние, готовился к Пленуму ЦК, к борьбе с оппозицией на Пленуме. «Перед ним, — писал Менжинский, — стояла чересчур важная задача — разгром экономической платформы оппозиции. Даже после своего первого припадка, Заставившего его покинуть трибуну… едва ему стало лучше, потребовал к себе ответственного товарища, чтобы услышать возражения оппозиции, в первую очередь речь Каменева… Больше всего его поразило в тот злосчастный день, что те, кто неоднократно обещали ему поставить интересы деловой работы восстановления хозяйства, в первую очередь промышленности, выше интересов оппозиционной драки, что как раз они и явились ее застрельщиками.
Воспитанный подпольем, привыкший в ВЧК-ОГПУ всецело полагаться на своего товарища, он органически не переносил нарушения доверия в товарищеской среде — и не перенес».
Особенно опасным троцкистско-зиновьевский блок стал после того, как на словах заявил о подчинении ЦК, а на деле перешел к антисоветским нелегальным методам борьбы и против ЦК и против правительства. Создавая новую нелегальную партию, троцкисты и зиновьевцы сомкнулись с внутренней и международной контрреволюцией, превратились в антисоветскую силу.
В октябре 1927 года собрался объединенный Пленум ЦК и ЦКК ВКП(б). Он рассмотрел вопрос о преступной деятельности оппозиции, направленной на разрушение пролетарской партии, на подрыв диктатуры пролетариата. С сообщением о подрывной антисоветской деятельности троцкистско-зиновьевского блока на Пленуме выступил Менжинский.
…Свердловский зал Кремля. На Пленуме ЦК председательствует Калинин. Он предоставляет слово Менжинскому.
Поднявшись на трибуну, Менжинский тихим, спокойным голосом сообщает Пленуму о показаниях арестованных белогвардейцев и беспартийных интеллигентов, о том, как оппозиция организовала нелегальную типографию, войдя в блок с буржуазными интеллигентами, часть которых оказалась в прямой связи с контрреволюционерами, белогвардейскими заговорщиками, замышляющими о военном заговоре. Называются фамилии Щербакова и Тверского, которые по просьбе оппозиции обратились к врангелевскому офицеру за помощью в организации нелегальной типографии. Факты, приводимые Менжинским, показывают членам ЦК, в какое болото скатилась оппозиция, как ее пытаются использовать против Советской власти махровые контрреволюционеры. По мере оглашения все новых и новых показаний арестованных в зале нарастает шум. Лидеры оппозиции, припертые к стене неопровержимыми фактами, устраивают Менжинскому обструкцию. Из зала несутся злобные выкрики: