Мерцание «Призрака»: Ангелы Смерти. Том 1

Шилов Павел

Льюис продолжил просматривать досье кардинала, которое не смогло его чем-то удивить. Кухню «Святого Престола» Говард за последнее время изучил хорошо, но большинство информации было поверхностной и обрывистой, приправленной в данном салате веточкой розмарина в виде слухов. Как известно, дыма без огня не бывает, а значит, даже данный спорный вид информации или дезинформации можно было использовать в собственных интересах.

Корни кардинала Дженнаро де Флюи происходили из Франции. Его отец, чистокровный француз, Филипп де Флюи был далёк от Господа, но очень близок к калабрийскому обществу, чей устав подразумевал легендарную «омерту». Ндрангета – неплохие ребята, только очень темпераментные и любители перейти все возможные грани. Калабрийская мафия – это отдельная субкультура, где расстаться с жизнью так же просто, как и затушить окурок в пепельнице. Филипп де Флюи, как владелец

небольшого банка в Марселе участвовал в отмывание грязных денег, которые огромной прибылью текли от наркоторговли, уходя на время в Банк Ватикана, откуда возвращались уже «чистыми», но со снятым процентом. Схема была настолько проверенная, что о ней, конечно же, было известно, но слишком высокие покровители берегли данную золотую жилу, получая с неё свои проценты. Мать – итальянка, чьё настоящее имя было неизвестно. Симона де Флюи появилась как-то внезапно, словно, свалилась с неба. Предположения же были у всех одинаковые. Скорее всего, она была дочерью одного из крупных представителей Ндрангеты. Сорок восемь лет для кардинала считался возраст достаточно юный, впрочем, в этом аспекте Дженнаро де Флюи был не одинок. Времена менялись и у всего теперь имелся свой ценник. Происхождение из ордена Иезуитов добавляли необходимую деталь для столь быстрого продвижения в иерархии «Святого Престола». С этим монашеским орденом всегда было связано множество тайн и слухов, которые, порой, рождались, как грибы после тёплого летнего дождя. Однако, настоящие секреты там всегда умели хранить, ревностно оберегая их от внешних и внутренних угроз, а также других посягательств. Ватикан всегда был похож на красивую конфету в шикарной обёртке, дорогой швейцарский шоколад, а внутри жёсткий и горький леденец, о которой не просто можно сломать зубы, но и отравиться, почувствовав внезапно слабый аромат миндаля… Всё дальнейшее досье не добавляло никаких изюминок, скорее, было слишком типовое, чем, имеющее какаю-то значимую деталь… Связи в среде финансистов и Банка Ватикана были для него естественным аспектом, как и дружба с теневыми «коллекционерами», чья помощь в любой момент могла стать бесценной и незаменимой. Охрана из нескольких швейцарских гвардейцев в цивильном и бронированный автомобиль представительского класса для подобного «слуги Господа» были обыденной опцией, нужда в которой состояла лишь отчасти.

Льюис продолжил просматривать досье, остановившись на имуществе семьи де Флюи и её членах. В списке числились лишь племянник по отцовской линии: Ксавье де Флюи и его жена с детьми. Сам он продолжил дело своего деда, возглавив банк и несколько его новых отделениях, перешедших ему по наследству. Выбора у него не было, ведь семейное дело кто-то должен был продолжить и стать банкиром, а для него это являлось необходимостью, а не желанием. Связи в среде финансовых институтов Европы у него были в кармане, отошедшие к нему так же по наследству, как и банк. Что же касалось его жены, то о ней было слишком мало информации: только имя Фьорэлла, чьи корни происходили из Калабрии и её профессиональное отношение к музыке в виде прекрасного владения скрипкой.

Вилла семьи де Флюи находилась рядом с Тиволи, одним из самых живописных предместий «Вечного города», где легко можно было погрузиться во времена эпохи Возрождения. Дворцы, фонтаны, роскошные виллы, другая архитектура, имевшая свой колорит, и большое количество туристов, тем более в последние дни уходящей весны.

Говард понимал, что на вилле племянника кардинала, скорее всего, достаточно охраны и в её квалификации и профессионализме можно было не сомневаться, что в очередной раз ставило перед Льюисом сложную задачу.

Говард оторвал взгляд уставших покрасневших глаз от экрана ноутбука и обхватил правой рукой бутылку с виски, где ещё булькало немного крепкого спиртного пойла. Назвать это дерьмо благородным напитком, было бы кощунством по отношению к истинному односолодовому виски. Льюис откупорил пробку и, поймав обонянием отвратительный аромат, швырнул бутылку о стену. Звон разбитого стекла ударил по его слуху и осколки разлетелись по пыльному и грязному полу.

Говард взял бутылку с минеральной водой из упаковки, стоявшей под столом, и тут же отвинтил крышку. Чувство сильной жажды заставляло жадно пить воду, хотя Льюис понимал, что делать этого не стоит. Обманчивые ощущения искажали некоторые потребности организма. Говард понимал, что старость – это по большей части совсем не возраст, а состояние души и собственного организма, который изо дня в день продолжает слабеть. Не обязательно это физические проявления в виде пониженной активности и быстрой утомляемости, гораздо чаще это сигналы от собственной нервной системы. Психическое истощение так же, подчас, сбивает с ног намного сильнее, чем марш-бросок на многие мили в полной боевой выкладке.

Сумрачные тени, витавшие в этом заброшенном доме, неустанно продолжали мучить Льюиса. Нет, он их не боялся, понимая, что они существуют лишь в его голове, а предать их забвению невозможно, ведь, тогда так же придётся поступить и с самим собой! Говард принимал всё это, как наказание и одновременно помощь тех сил, о сущностях которых знал не так много. Порой, достаточно понимать, что это всего лишь безликие силуэты собственного чувства вины. Таблетки помогают забыться, но не решают проблемы. Человек сам должен сделать первый шаг в эту бездну, где узкий мостик окутан густым туманом. Здесь нужно просто слепо верить и ничего не анализировать, стараясь просчитать, что впереди за этим узким мостиком. За любой чертой кроется надежда, которую человек отрицает, готовя себя к роковому поступку… Понять это и принять – первый большой шаг на пути примирения с самим собой, но только для этого, порой, нужны долгие годы.

Льюис выпил пол бутылки минеральной воды и поставил её на стол рядом с ноутбуком. Он открыл чертежи виллы, а потом и картинку со спутника. Говард продолжал делать наброски в голове, пытаясь прийти к оптимальному варианту. Инфракрасный фильтр показывал передвижение охраны по вилле и оставалось выяснить временной режим обходов периметра, а также выявить самые опасные «точки» обзора.

Веки Льюиса тяжелели, не смотря на адреналин, чей высокий уровень до сих пор сохранялся в крови. Ему казалось, что ещё немного и он провалится в царство снов, где забвение и усталость дополняют тревоги и гулкие голоса, продолжающие звенеть в ушах. Раздирающий крик и желание, как можно скорее проснуться, будут душить и продолжать жечь душу, которая давным-давно превратилась в пепел. Ветер времени разносил угольки своими резкими порывами, и они оседали средь дорожной пыли…

– Чёртова мебель! – чуть слышно выругался Говард, когда рассохшийся стул издал скрип. Он чуть опёрся на спинку стула, потёр ладонями мокрое от холодного пота лицо и закрыл глаза. В одно мгновение он очутился среди просторных шотландских полей и строгой стройности гор, скалистых обрывов, на которые бросались языки беспокойной морской воды. Где-то рядом Льюис слышал голос отца, звавший его к себе, чтобы продолжить очередной поход. Искажённые оттенки, разломанные кусочки мозаики и тишина, сквозь которую чуть было слышно тысячеголосое эхо… Зелёная лужайка заднего дворика отчего дома в Лондоне и приветственный лай радостного пса, готового всегда встретить своего маленького хозяина… Такой верности и преданности Говард больше не встретит и не увидит в своей жизни, но память никогда не даст забыть этого!

Легкая заунывная музыка смычком пробежала по натянутым струнам скрипки, и звонкий альт добавил звона и мелодичности музыкальным инструментам. Штраус, Вивальди, Моцарт – бесподобные композиторы и исполнители! Их имена и музыка были великолепны и загадочны. Музыка во все времена открывала людские души и старалась их изменить. Всё проходит и наступает тишина!

Говард открыл глаза и вернул свой взгляд на экран ноутбука, продолжив изучать виллу племянника кардинала.

Стрелки наручных тактических часов перевалили за восемь вечера, а цифры на небольшом участке циферблата напомнили, что сегодня пятница.

Время не умеет остановиться и подождать людей, когда они будут готовы для очередного важного шага в своей жизни. Его миссия в этом мире – продолжать отсчёт, хладнокровно пробегая по делениям циферблата. Быть всегда к чему-либо готовым: это опыт и сила духа, которые нельзя потерять!

Льюис встал со стула, чувствуя слабость и ломоту в теле. Ноги подкашивались, а в голове стоял туман. Свет светодиодных прожекторов резал глаза, заставляя их слезиться, и наконец, задуматься о полноценном сне.

Говард ухмыльнулся сам себе и подошёл к медицинскому чемоданчику, который лежал на ящике из толстого пластика. Он поднял крышку и достал из ячейки шприц-тюбик. Льюис снял зубами колпачок с иглы, выплюнув его в пластиковое ведро с использованными расходниками медицинского назначения. Говард вколол иглу в дельтовидную мышцу на левой руке и сделал инъекцию. В шприце-тюбике находился препарат военного назначения, позволявший организму работать на полную катушку. Силы появлялись буквально из неоткуда, однако, побочные действия подобных препаратов были крайне вредны для здоровья, но это никогда не волновало командующий состав. Для них всегда был важен результат, а потери они всегда имеют место быть. Выживают сильнейшие – таков закон природы и оспаривать его точно никто не собирался!