Мерцание во тьме
Шрифт:
Купер молчит, и я понимаю, что перегнула палку. Дело, вероятно, в вине. Оно делает меня чересчур прямолинейной. И чересчур ядовитой. Купер затягивается – глубоко – и выпускает дым. Я вздыхаю.
– Я не это хотела сказать.
– Так ведь ты права, – говорит он, подходя ближе к крыльцу, и облокачивается на перила, скрестив ноги. – Тут я соглашусь. Но, Хлоя, он ведь для тебя устроил эту вечеринку-сюрприз. При том, что ты боишься темноты… Черт возьми, ты вообще всего боишься!
Я легонько постукиваю пальцами по бокалу.
– Он выключил
Я молчу, в неловкости, что Куп это разглядел.
– Думаешь, устроил бы он все это, зная про твою сраную паранойю?
– Он действовал из лучших побуждений, – говорю я. – Ты и сам понимаешь.
– Не сомневаюсь, но речь-то не об этом. Он тебя не знает, Хлоя. А ты – его.
– Все он знает, – говорю я резко. – Он меня знает. Просто не хочет, чтобы я постоянно пугалась собственной тени. И я ему за это благодарна. Так правильней.
Купер вздыхает, одной затяжкой приканчивает сигарету и выбрасывает окурок через перила.
– Все, что я хочу сказать, Хлоя, – мы с тобой другие. Не такие, как они все. Нам через то еще дерьмо довелось пройти…
Он машет рукой в сторону дома, я оборачиваюсь и вглядываюсь в собравшихся внутри. Друзья, фактически ставшие мне семьей, смеются и болтают между собой, в высшей степени беззаботные – и тут я вместо любви к ним, которую чувствовала всего несколько минут назад, ощущаю внутри себя пустоту. Купер прав. Мы – другие.
– Он хоть знает? – спрашивает брат очень тихо. И мягко.
Я снова поворачиваюсь, готовая испепелить взглядом его темный силуэт. Но вместо ответа лишь прикусываю изнутри щеку.
– Хлоя?
– Да, – отвечаю я наконец. – Конечно, он все знает, Купер. Конечно, я ему рассказала.
– Что ты ему рассказала?
– Все, понятно тебе? Я рассказала все.
Он кидает быстрый взгляд в сторону дома, откуда доносятся приглушенные звуки продолжающейся уже без нас вечеринки, а я опять молчу. Прикушенная щека болит; кажется, я чувствую вкус крови.
– Да что между вами за кошка пробежала? – говорю наконец напрочь лишенным жизни голосом. – Что случилось?
– Ничего не случилось. Не знаю, как сказать… Если ты – та, кто ты есть, да еще наша семья… Я надеюсь, что он рядом с тобой по правильной причине, вот и все.
– По правильной причине? – перебиваю я его громче, чем самой хотелось. – Это что еще за херня такая?
– Хлоя, успокойся!
– Нет! – возражаю я. – Не буду я успокаиваться! Ты мне сейчас хочешь сказать, что просто полюбить меня он не мог? Просто полюбить такой кусок дерьма, как я? Ущербную Хлою?
– Да ладно тебе, – говорит Купер, – давай без этих своих драм.
– Это никакая не моя драма, – отвечаю я, – это я тебя
– Хлоя…
– Я хочу видеть тебя на свадьбе, – перебиваю я. – Честное слово, хочу. Но она состоится, придешь ты туда или нет. А если хочешь заставить меня выбирать…
Слышу, как за спиной отодвигается скользящая дверь, резко оборачиваюсь, и мой взгляд останавливается на Патрике. Он улыбается мне, хотя я прекрасно вижу, что его глаза мечутся между мной и Купером, а на губах застыл невысказанный вопрос. Сколько он простоял там, за стеклянной дверью? И сколько успел расслышать?
– Все в порядке? – спрашивает Патрик, подходя ближе. Его рука ложится мне на талию, и я чувствую, как он подтягивает меня поближе к себе – и подальше от Купера.
– Да, – отвечаю я, стараясь собрать волю в кулак и успокоиться. – Да, у нас все в норме.
– Купер, – говорит Патрик, протягивая ему навстречу другую руку. – Здорово, дружище.
Брат улыбается и отвечает моему жениху крепким рукопожатием.
– Кстати, я тебя даже толком поблагодарить не успел. Спасибо тебе за помощь!
Я смотрю на Патрика и чувствую, как кожа на его лбу собирается в складки.
– За какую еще помощь? – спрашиваю.
– С этим вот всем, – Патрик улыбается. – С вечеринкой. Он тебе не рассказал?
Я перевожу взгляд на брата, а в сознании у меня огнем пылают слова, которые я ему сказала. У меня сжимается сердце.
– Нет, – говорю я, все еще глядя на Купера. – Он мне ничего не рассказал.
– Ну да, – продолжает Патрик. – Этот парень – просто спаситель какой-то. Без него ничего не вышло бы.
– Да ерунда, – бормочет Купер, глядя себе под ноги. – Рад был помочь.
– Никакая не ерунда, – возражает Патрик. – Он сюда раньше всех приехал, чтобы раков отварить. Не один час провозился, пока приправу подобрал.
– Почему ты мне не сказал? – спрашиваю я.
Купер неловко пожимает плечами:
– Говорю же, ничего особенного.
– В любом случае пора обратно в дом, – говорит Патрик и тянет меня за собой. – Там есть пара человек, с которыми я хочу тебя познакомить.
– Еще пять минут, – говорю ему я, чуть упираясь, чтобы остаться на месте. Я не могу ни распрощаться с братом подобным образом, ни попросить прощения в присутствии Патрика, открыв тем самым, что за разговор у нас был до его прихода. – Я тебя догоню.
Патрик смотрит на меня, потом на Купера. Чувство такое, что он собирается возразить, даже чуть приоткрывает рот, но вместо этого лишь снова улыбается и сжимает мое плечо.
– Договорились, – отвечает он и машет брату рукой на прощание. – Пять минут.
Стеклянная дверь закрывается, я дожидаюсь, пока Патрик исчезнет из виду, и снова поворачиваюсь к брату.
– Купер, – произношу в конце концов, опуская руки. – Прости меня. Я же не знала.
– Все в порядке, – отвечает он. – Честное слово.