Мерцающие
Шрифт:
– Скажи мне это. Скажи, Ясперс.
– Не трогал я ее. Хотя она и очень просила. Хотела, чтобы я стал ее первым мужчиной. Была уверена, что ей уже пора. Я на силу ее прогнал, хотя она пыталась… в общем, с хорошей сноровкой девчонка. Весьма упрямая. А у тебя, Фиона, есть ухажер?
– Если ты врешь, я об этом узнаю.
Она вздохнула и отправилась в дом, где жила эта девочка. Разбудила родителей и рассказала все, что видела и слышала, оставив на них последующие разбирательства. Девочка так сильно смутилась и совсем не выглядела жертвой, поэтому в душу
Вполне естественно, что возмущенные жители отправились разбираться. Ясперс невинным ангелом посапывал на прежнем месте, что несколько удивило всех. В ходе очной ставки ситуация вывернулась неожиданным образом. Девочка ни в чем не признавалась (запугана им или боится, что взрослые узнают, что это была ее затея), а историю с девушками, которые якобы посещают его по ночам, Ясперс выдумал, чтобы вызвать ревность Фионы. Она была рядом, когда он сказал это мужчинам прямым текстом, и те смутились, почувствовав себя свахами.
– Да он врет, я сама все слышала!
Отец верил дочери, но остальные отказались разбираться в сердечных делах молодой крови. Некоторые же, припомнив изначальную придирчивость Фионы и ее недоверие к гостю, и вовсе стали на его сторону, предположив, что девушка может наговаривать из вредности. Фиона, что всегда была примером спокойного нрава и благоразумия, по щелчку пальцев преобразилась в нервную ревнивицу, а ее благородная ярость лишь подливала масла в огонь.
– Если он совращает наших девушек, почему все они молчат?
– Откуда я знаю? Может, они влюбились в него.
– Вот прямо-таки все? До единой.
– Фиона, не связывайся с ним.
– Отец, но я слышала! И видела, как девчонка убегала от него – растрепанная, в порванном платье!
– Тебя послушать, так ты только и делаешь, что ходишь рядом с хлевом, все видишь и все замечаешь, в отличие от других.
– Не стоит так говорить, – вступился отец, пока Фиона пыталась вернуть дар речи. – Она работает наравне с нами, и ее наблюдения могут быть совпадением.
– А могут быть выдумкой. Пусть эти двое сами разбираются между собой, кто кому нравится, а кто нет. Вот, что я думаю. Это не дела совета.
– Правильно! Да!
– Раз уж на Ясперса пало такое подозрение, мы не должны это игнорировать. Мы больше не можем оставлять его с нашими дочерями, как бы ни выглядели его раны. Фиона больше всех прочих подозревает его, она не даст ему спуску и может постоять за себя. Пусть она за ним и приглядывает.
– Что скажешь, Фиона?
– Я-то могу, а толку? Вы мне все равно не верите.
– Чтобы поверить, одного твоего слова недостаточно. Нужны доказательства. Ты больше всех хочешь его спровадить. Значит, в твоих интересах проследить, чтобы никто к нему не ходил, и раны скорее затянулись.
– Если вы назначаете меня надсмотрщиком, я требую и соответствующих полномочий.
– Каких?
– Применение силы при нападении, сопротивлении или побеге.
– Фиона! Зачем мне на тебя нападать? – подал голос Ясперс, прежде внимательно слушавший.
– А зачем обманывать? Зачем устраивать этот цирк и делать из меня ревнивую дуру? Почем мне знать, что у тебя на уме.
– В общем, так. Фиона, раз уж ты, как говорится, единственная не попалась на его чары, тебе за ним и присматривать. Если он действительно на тебя нападет, в чем я сомневаюсь, можешь делать с ним все, что хочешь, даже зарубить вот этим топориком. От лица совета разрешаю тебе. Ты согласна на такие условия?
Фиона смотрела в открытое лицо Ясперса, который и не думал возражать. Конечно, ведь возражение с его стороны вызовет недоверие. Он почти улыбался, как будто только что добился своего. Как будто все шло по его плану.
– Согласна, – сказала она, и когда мужчины ушли, добавила, – я превращу твою жизнь в ад. Надеюсь, ты это понимаешь.
– Прости, что так получилось. Ты действительно мне нравишься. Я рад, что мы будем больше времени проводить вместе! – крикнул он ей вслед, но вставать не решился – живот все еще болел от ударов.
Волей-неволей Фионе пришлось находиться в его обществе. Она приносила Ясперсу еду и питье, дезинфицировала раны и меняла повязки. Но все время находиться рядом с ним она не могла, тем более, сторожить ночами. И что-то подсказывало ей, что визиты девушек продолжаются. Может, хорошее настроение Ясперса, а может, его раздражающе честные глаза.
Хуже всего было то, что он начинал бередить ее фантазии, прежде мирно спящие и не мешавшие жить. Каждый раз, как она посещала его, юноша пытался разговорить ее, шутил и по-доброму провоцировал на контакт. Его дружелюбие и искренность, не теряющее силы желание узнать Фиону поближе, равно как и мужская настойчивость все-таки одержали верх. Стоило ей всего один раз из любопытства поддаться на его уговоры и остаться с ним ненадолго, спустя время Фиона не могла спокойно спать. Смыкая глаза, она видела его очаровательное лицо, и оно улыбалось ей.
Слишком долго она оставалась равнодушна к противоположному полу, и именно сейчас, когда это было так не к месту, природа решила взять свое. Тело требовало того, от чего отказывался разум, но схватка была неравной. Фиона не могла сопротивляться. Словно гончая, натренированная приносить дичь, Ясперс был натренирован соблазнять женщин. Отказов он не встречал, а если и бывали промахи, такие, как с Фионой поначалу, он решал их методичными настойчивыми действиями.
Фиона влюбилась без памяти, это было похоже на морок. Она искренне недоумевала, как могла презирать Ясперса ранее и подозревать в чем-то его чистую душу. Отныне она стала его единственным ночным гостем, и эти свидания дарили ей мучительную сладость запретных отношений. Вскоре Ясперс потребовал большего, и Фиона без колебаний отдала ему желаемое, раскинувшись на теплом сухом сене.