Мерцающие
Шрифт:
Джереми отловил меня с утра, за сменой кофейного фильтра – рассчитал, я думаю, когда моя оборона слабее всего.
– Он добивается твоего участия.
– Не хочу, – сказал я.
– Роббинс запрашивал конкретно тебя.
К тому моменту торговля продолжалась уже некоторое время.
– А я конкретно отказался. – Я насыпал в фильтр молотого кофе
Джереми устало улыбнулся.
– Тебя уволить? Уволь я тебя, мой босс уволит меня. А тебя наймет обратно. Возможно, повысив жалованье. Как раз на мое место и возьмет.
– Я на твоем месте – страшно подумать! Первым же распоряжением я принял бы тебя обратно, так что, может, все и сложилось бы.
Кофемашина гудела, темная жидкость лилась в подставку, пока Джереми доставал из шкафа чистую кружку.
– Точно не согласишься?
– Точно.
Видел я, что предлагал этот Роббинс. Надо признать, в своем роде изобретательно. Такое применение эксперимента мне и в голову не приходило. Но я бы к этому на милю не подошел.
– Ну и ладно, – сказал Джереми. – Так и передам.
Это было не то же самое, что принять отказ. Он налил себе исходящего паром кофе и прислонился к стойке. Когда заговорил снова, весь босс из него вытек – остался просто Джереми, мой старый друг.
– Этот Роббинс – большая дрянь, знаешь?
– Знаю. Видел его по телевизору.
– Но это не значит, что он не прав.
– Да, – кивнул я, – и это знаю.
Хансен предоставил для эксперимента технических работников. Я не вникал в переговоры по контракту, но и так было ясно, что в Хансене нашли изящный выход, позиционируя себя как нейтральную экспертизу и в то же время всемерно отстраняясь от сомнительных толкований возможного результата. Не так легко пройти по столь тонкому канату.
Сатвик оказался главным переговорщиком по проекту – и кажется, эта обязанность его особенно тяготила.
В середине
– Как идет подготовка?
Он отложил паяльник. Изображение развернулось, когда он поднял ко мне лицо.
– Скоро завершающая проверка на дым.
Я увидел на мониторе свое лицо: огромное, чужое.
– «Проверка на дым»?
Он снова обратился к канатам.
– Запускаешь и надеешься, что нигде не задымит.
– Ты успеешь закончить?
– Ящик готов. Я буду готов. А ты как?
– Мне досталась благая часть. Можно не готовиться.
– Не говори, – возразил он. Паяльник на видео ушел в глубину механизма. – Это теперь твой опыт. Смотри, еще прославишься.
– Что? Как так?
– Если опыт провалится. – Он ниже склонился над работой. – Или если закончится успехом.
– Я не хочу славы.
Сатвик покивал, вроде бы соглашаясь.
– В этих водах ты утонешь, друг мой.
– Погоди-ка. А если бы я хотел славы?
Он бросил на меня взгляд.
– Плохо было бы.
Прямолинейный Сатвик.
Я оставил его работать.
За несколько недель до эксперимента мне позвонили. Я ждал этого звонка. Сам Роббинс. Трубка холодила мне висок.
– Вы никак не можете приехать?
Голос у него был не такой, какого я ожидал. Мягче, естественнее. Я слышал его только по телевизору, когда он грохотал с кафедры или трубил в кабельный рог на всяких теледискуссиях. Врач, перекрасившийся в пастора, а там и в медийную персону. Но в трубке был другой Роббинс. Не такой громогласный.
Я подумал, прежде чем ответить, – прикинул, что за человек на том конце линии.
Конец ознакомительного фрагмента.