Мэри Энн Винигер – Революция одного Генератора

Винигер Мэри Энн

Мой отец вернулся домой целым и невредимым, и через два года появилась я. В то время моим родителям было около 40 лет. Мать вернулась на работу, а отец работал на двух, чтобы поддерживать семью. Два моих старших брата занимались спортом и ходили в школу. Моей сестре, которая была на шесть лет меня старше, было вменено в обязанность за мной присматривать, и она должна была брать меня с собой, когда шла играть со своими друзьями. Она это ненавидела. Когда я сделала чарт сестры, то обнаружила, что она эмоциональный Манифестирующий Генератор. Она не любила меня, а я не любила ее вдвойне! Отец говорил, что мы с ней были хуже мальчишек - мы дрались, пинались, щипались, кусали друг друга - сейчас так просто увидеть причину происходившего: я усиливала ее эмоциональную волну, поскольку мои эмоции открыты.

Когда я была очень маленькой, я любила

играть сама с собой. Похоже, что мне очень повезло с такой семьей - остальные либо были заняты на работе, либо ходили в школу, так что у меня была возможность играть одной большую часть времени. Это был как бальзам на душу для второй линии моего профиля 6/2.

Мой итальянский дедушка жил с нами по полгода каждый год. Это был очень тихий мягкий человек с тонкой душой. Он почти не говорил по-английски, поэтому, когда мы были вместе, мы не разговаривали. Я была рада просто быть с ним рядом. Он часто присматривал за мной, пока мама была на работе. Каждый день мы ходили с ним в магазин и покупали свежий итальянский хлеб. По пути домой он отламывал край булки и давал мне. Между нами всегда существовала комфортная молчаливая связь. Он произносил мое имя на итальянский манер - Мариучча - и его голос звучал с такой любовью. На итальянском Мариучча означает «маленькая Мэри». Моя любовь к деду была совершенно не похожа на любовь к кому бы то ни было из моей семьи.

Я думаю, возможной причиной этого был мой открытый ум. Поскольку мы не разговаривали, мой ум не был наполнен словами. Я сомневаюсь, что дедушка был эмоционально определен, потому что между нами царил такой покой - словно прохладный бриз летней ночью. Быть рядом с ним было таким успокаивающим и освежающим.

Возвращаясь назад в своих воспоминаниях, я думаю, что была близка к проживанию своей природы в те ранние годы до того, как пошла в школу. Я проводила много времени наедине с собой. Будучи 6/2, есть большая потребность быть одной. Большую часть времени я проводила с человеком, который мне ничего не говорил. Мой открытый ум не бомбардировали словами. Я любила бывать одной, что приносило мне настоящую тихую радость. Дни напролет я проводила на заднем дворе на своем любимом месте, лежа на траве под персиковым деревом, либо разукрашивая книжки-раскраски, либо просто мечтая. Единственное время, когда я чувствовала себя глубоко встревоженной, было за обеденным столом, когда собиралась вся семья. Эти моменты были для меня слишком интенсивными, и часто оборачивались болями в животе.

Мое сознательное Солнце находится в 6-й линии 41-х ворот. 41-е ворота - это великие ворота фантазий. Я профантазировала все свое детство. Я могла часами зависать в своей комнате, закрыв глаза и улетая в собственный фантастический мир. Часто, бывало, мать звала меня: «Мэри Энн, ты что сейчас делаешь?», на что я отвечала: «Ничего, мам». Я «делала» ничего. С одной стороны это было правдой. Не было ничего, что можно было описать как действие, но с другой стороны делание уходило так далеко в другие реальности и касалось стольких аспектов моей жизни, что это простиралось за границы любых физических действий, на которые я только могла быть способна. Я порой исчезала в своем собственном мире на несколько часов.

Мой отец был Манифестирующим Генератором и чистым фриком, эмоционально определенным каналами 12-22 и 39-55. Он очень сильно любил меня, а я обожала его в два раза сильнее из-за усиления всего этого! Моя мать всегда говорила мне, что я папина дочка, отчего я чувствовала себя виноватой. Она не была эмоциональной - поэтому любовь, которую я испытывала к ней не была явной - временами даже для меня самой. Уже с этого раннего возраста я училась ассоциировать любовь с эмоциональной волной.

В глазах моих старших братьев и их друзей я была милым ребенком, и они были не прочь поиграть со мной, когда оказывались поблизости. Моя сестра была единственной, кто не любил меня - что проявлялось достаточно явно, так как мы еще и спали в одной кровати. Я могу понять, что для нее это было сущим наказанием - следить за мной, когда она ничего другого не хотела, кроме как играть со своими друзьями. Это передавалось и мне. Когда мы подросли, мы стали ближе друг к другу, а в последние годы вообще стали настоящими друзьями.

Моя мама рассказывала мне истории о том, как я училась ходить. В то время она обычно оставляла меня на дворе в детском манеже. Его использовали, чтобы ребенок был в безопасности. Видимо

для меня это походило на тюрьму. Соседи периодически уведомляли маму о том, что я опять ковыляю по улице абсолютно голой. Видимо, как только у меня появлялся шанс, я срывала с себя всю одежду и «сбегала». Я не любила заточений. Я всегда была на ногах - в непрерывном движении.

Позже меня отправили в детский сад, и весь мой мир рухнул. Это было начало конца. До этого рубежа я жила настолько естественно, насколько это было возможно в моем семейном окружении. Я была предоставлена самой себе за исключением семейных трапез и походов в церковь. Я была счастлива быть собой и понятия не имела, что мне следует быть кем-то кроме той, кем я уже была. Но оказавшись в детском саду, я уже стала чувствовать, что от меня ждали чего-то большего.

Я не представляла, что от меня хотели. Предполагалось, что мы учимся взаимодействовать с другими детьми и играть вместе, но чего я действительно хотела, так это остаться наедине с собой с возможностью играть в одиночку. Лишь одним я по- настоящему наслаждалась - это были замечательные игрушки, которые оказались доступны, включая игровую кухню, состоящую из мойки, плиты, стола и стульев. Ребенком мне больше всего нравилось «готовить». У меня есть Канал 27-50. Один из аспектов этого канала касается приготовления пищи. Даже дома я всегда что-то «готовила» для своих кукол. Эти приспособления игрушечной кухни в детском саду были потрясающими - они как раз подходили по размерам пятилетней девочке.

Однажды моя воспитательница обвинила меня в том, что я сломала чайник. Я не делала этого, но она мне не поверила. Она заставила забрать его домой, чтобы мой отец его починил. Для меня это было травмой. Я была так расстроена, что не могла остановить слезы, пока шла домой из садика. Дома оказался лишь мой дедушка, который взял меня на руки и снова и снова повторял на своем ломанном английском: «Я верю тебе, Мариучча». Мой папа также был замечательным - он сказал, чтобы я не переживала, починил чайник, и я отнесла его обратно в садик.

На следующий год я пошла в первый класс. С самого начала стало ясно, что шутки кончились. У каждого из нас была парта, за которой мы должны были сидеть целый день. Нам не позволялось вставать и ходить. Мы обязаны были сидеть. Если требовалось в туалет, мы тянули руку и спрашивали. Можно представить, что это значит для второй линии. Привлекать к себе столько внимания для меня было невыносимо. Я пыталась избежать этого любой ценой.

Здесь больше не было игрушечных кухонь и вообще каких-либо игрушек. Я помню себя сидящей за партой и озирающейся в недоумении по сторонам. Что я должна делать? Похоже, это знали все, кроме меня. Казалось, что никого больше этот вопрос не волновал. Поэтому я наблюдала и подражала тому, как надлежало себя вести. Помнится, на моем чтении Ра Уру Ху сказал мне: «Ты никогда не знала, как нужно себя вести». Насколько это было в точку. Я никогда этого не знала. Я всегда лишь смотрела на то, как другие поступали в различных ситуациях, и пыталась им подражать. Так продолжалось до тех пор, пока я не услышала «ждать, чтобы откликнуться», и со временем я наконец-то узнала секрет своего собственного корректного поведения.

В это время умер мой дедушка. Все думали, что я была слишком маленькой, чтобы понять смерть, так что никто мне об этом не сообщил, а я не спросила. Я лишь молчала и гадала, где он и почему не возвращается обратно, чтобы быть с нами. Намного позже мне сказали, что он умер. Боль от потери моего деда была похоронена глубоко внутри меня. Сорок лет спустя в номере отеля после курса ДЧ я наконец-то заплакала. Лежа на кровати, я прорыдала несколько часов, вспоминая своего любимого дедушку.

Когда я поделилась с Ра своим опытом, он сказал мне, что жидкости тела хранят воспоминания. У меня есть 44-е ворота во 2-й линии - они в моем бессознательном Солнце. Это аспект памяти - но не ментальной памяти. Я осознала, что слезы помогли мне высвободить воспоминания и боль, которые хранились в моем теле, даже несмотря на то, что я не чувствовала грусть или расстройство в момент, когда плакала. Я лишь наблюдала себя плачущей. Этот опыт очень отличался от подобных опытов в моей жизни. Также он помог мне понять, почему совершенно неожиданно, через несколько месяцев после моего чтения, начали появляться слезы. В течение того времени я плакала очень много. Слезы не имели ничего общего с тем, что происходило в моей жизни на тот момент. Это были слезы освобождения - мои клетки высвобождали воспоминания.