Меридон, или Сны о другой жизни
Шрифт:
— Сара… — Человек, который ненавидел силки, встал из-за стола и подошел ко мне, протягивая руки, как к испуганной лошади.
— Нет! — завизжала я и понеслась мимо него к двери. — Где вы были хотя бы три ночи назад? — закричала я оттуда мистеру Фортескью. — До меня был всего один день пути. Вы вовсе не искали меня. Вы не исполнили своего долга. Я была там одна и не знала, как мне спасти сестру! А она… она…
Я резко повернулась к двери и судорожно стала искать ручку. Наконец найдя ее, я распахнула дверь и взлетела по лестнице к себе наверх, в свою собственную комнату своего собственного дома. А она, моя сестра, лежала в это время в холодной земле,
Я упала на пол в углу комнаты и зарыдала сухими, раздирающими сердце рыданиями. Я так рыдала, что у меня даже заболело горло, но боль не утихла, мне стало даже хуже.
Послышался стук в дверь, и Джеймс Фортескью возник на пороге комнаты.
Он уселся рядом со мной на пол, ничуть не заботясь о своих чистых брюках и сюртуке, и он не стал утешать меня, он даже не произнес ни одного слова соболезнования. Он только быстро взглянул в мои красные и опухшие глаза и отвел взгляд.
— Вы правы, обвиняя меня, — тихо начал он. — Я не сумел помочь вам, так же как я не сумел помочь женщине, которую любил. Я понимаю ваше горе, поскольку я сам потерял любимое существо и…
Я затихла.
— Это была ваша мать, — продолжал он. — Ее звали Джулия Лейси, и она была самой храброй, самой веселой и самой прекрасной девушкой на свете. — Он на минуту замолчал, а потом кивнул, будто в подтверждение своих собственных слов. — Да, я очень любил ее.
Мистер Фортескью перевел дыхание.
— Вы похожи на нее, — добавил он, взглянув на меня. — Хотя волосы у нее были белокурые, но у вас такие же раскосые глаза и овал лица, напоминающий лепесток. И у нее так же вились волосы. Ее принудили выйти замуж за ее кузена, и он разрушил те планы, которые она строила относительно поместья. И она в припадке безумия, думая, что делает это ради вашей же безопасности, отослала вас отсюда. Она хотела прекратить господство сквайров, чтобы люди в деревне могли жить независимой жизнью.
— Я видела это во сне, — медленно выговорила я.
Мистер Фортескью быстро оглянулся на меня. Я думаю, что мы, сидя вдвоем на полу, представляли собой дурацкое зрелище.
— Во сне? — непонимающе переспросил он.
— Да, — попыталась объяснить я. — Мне часто снились сны о Вайдекре. Я видела женщину, бегущую куда-то под дождем с ребенком на руках. Вдруг она увидела цыганский фургон и отдала ребенка цыганке. И она еще долго кричала им вослед: «Ее зовут Сара. Слышите, Сара!»
Джеймс Фортескью прикрыл глаза ладонью, будто заслоняясь от моих слов.
— Я поместил объявления во всех местных газетах, — с болью заговорил он вновь. — Я нанял специального человека, чтобы он разыскал вас. Я никогда не забывал об этом. Каждый год я переписывал объявления, меняя ваш возраст, и просил каждого, кто знал о вас, сообщить мне. Я обещал награду за это.
— Слишком поздно, — горько сказала я, пожав плечами.
Он стал медленно подниматься на ноги.
— Нет, не слишком поздно, — заговорил он убежденно. — Вы молоды и получили в наследство прекрасное имение. У вас превосходное будущее, и я найду способ утолить боль и печаль вашей утраты. Я обещаю вам это.
Я равнодушно кивнула, обессиленная долгим разговором.
— Поймите, что теперь вы дома, — тепло продолжал мистер Фортескью. — Дома, в Вайдекре, и я стану любить вас как отец, которого у вас никогда не было, и как мать.
Я посмотрела на него тяжелым, непрощающим взглядом, которым смотрит каждая уличная побирушка на прохожего, собираясь выпросить у него пенс на еду, а потом побыстрее улизнуть.
— Вы —
Мистер Фортескью подождал продолжения, но его не последовало. Тогда он, мягко коснувшись моих волос, вышел из комнаты и оставил меня одну.
ГЛАВА 19
Я боялась, что мне будет неловко снова встретиться с Джеймсом Фортескью, но я не знала привычек знати. Оказалось, что они могут не слышать и не видеть чужого гнева и обращенных к ним криков. Они слышали только то, что им удобно. И когда я спустилась в гостиную выпить чаю, он сидел там, будто и не было нашего такого тяжелого разговора.
Бекки налила чай нам обоим и передала мне чашку. Я глянула краем глаза на то, как управляется с ней мистер Фортескью, и обнаружила, что чашку и блюдце можно держать в двух руках, отдельно чашку и отдельно блюдце. Но я на это не осмеливалась, я боялась уронить их.
Когда мы наконец покончили с чаем, он пригласил меня в столовую, в которой на огромном столе оказалась расстелена карта.
— Но я не умею читать, — напомнила я ему.
— Я знаю это, Сара, — кивнул он. — Я все вам объясню. Это карта поместья Вайдекр.
Я подошла чуть ближе и увидела разрисованную картинку, которую, наверное, видят под собой птицы.
— Смотрите, — начал он. — Вайдекр напоминает большую чашу, зажатую с юга и запада холмами Южного Даунса, а с севера — общественной землей.
Его палец описал на карте большой овал, и я увидела ту ее часть, которая была окрашена зеленым и коричневым.
— Сейчас у нас ведется смешанное хозяйство, — продолжал свои объяснения мистер Фортескью. — Мы выращиваем намного больше фруктов и овощей, чем наши соседи, поскольку у нас есть квалифицированные рабочие. Но мы также занимаемся овцеводством, ради мяса и шерсти, и имеем молочную ферму.
Пока я все понимала.
— Мы кормим животных нашими собственными кормами и выращиваем много пшеницы, которую продаем здесь и на лондонском хлебном рынке. Это поистине волшебный край. — И в его голосе появилась теплота. — Вот это Вайдекр-холл, он расположен в середине парка. Вы видите его, Сара? Позади него — общественная земля, она свободна от посевов, чтобы люди могли пасти на ней скот, собирать хворост, ловить дичь и ставить ульи. Там растет много вереска, буки и дубы и несколько сосен. Здесь, — он обвел пальцем место впереди дома и южнее, — расположены розовый сад и выгон. Вдоль дороги растет небольшой лесок, который мы не стали вырубать. Все это принадлежит вам, это ваша собственность, завещанная вам матерью. Она подолгу играла тут, когда была маленькой, ловила в нашей речке Фенни форель и училась плавать с одной из деревенских девочек. Весной в лесу полно желтых нарциссов и колокольчиков. А летом здесь попадаются полянки, сплошь заросшие синими и белыми фиалками. На западе ваши земли граничат с поместьем Хаверингов — на этой карте оно не указано, — которое пустует большую часть года. Эта семья живет в основном в Лондоне, а здесь бывает только летом. Они — ваши отдаленные родственники.