Мерилин Монро. Право сиять
Шрифт:
К тому же их брак к тому времени начал давать основательные трещины – на военной базе, где они жили до его отъезда, было слишком мало женщин и слишком много поводов для ревности. Норма Джин хорошо сознавала свою красоту и обожала красоваться перед мужчинами, чем выводила Джима из себя.
Но после его отъезда она без споров поселилась у свекрови, устроилась работать на фабрику и стала ждать возвращения мужа, по которому очень скучала. Один из парадоксов ее жизни был в том, что она не могла без мужчины и именно поэтому так часто обжигалась, без раздумий бросаясь в объятия очередному избраннику. И дело было, конечно, не в сексе, просто ей было нужно, чтобы
«На самом деле наш брак был своего рода дружбой с сексуальными привилегиями. Позднее я узнала, что многие браки только этим и ограничиваются. И что большинство мужей хороши как любовники, только если они обманывают своих жен».
Звонок отцу
В новогодние праздники наступающего 1945 года, когда Джим приезжал в отпуск, Мэрилин при нем позвонила отцу, но тот бросил трубку.
По крайней мере так она утверждала. Джим голоса в трубке не слышал, имени отца жена ему не назвала, но конечно, он поверил ей на слово и долго утешал.
Интересно, что это был не единственный такой случай, известны как минимум еще два раза, когда она точно так же звонила отцу в присутствии человека, в чьей поддержке в тот момент нуждалась. И тот также бросал трубку.
Действительно ли она сумела найти своего настоящего отца, но тот проявил полнейшее равнодушие к дочери? Или это было очередное притворство, попытка вызвать жалость к несчастной сиротке?
Впрочем, не так уж важно, был этот отец на самом деле или Мэрилин его выдумала. Главное – результат. Это был простой и действенный способ напомнить близким людям, что она на самом деле несчастная брошенная сирота, скитавшаяся по приютам и никогда не имевшая настоящей семьи.
«Это ведь слова выдают нас на милость безжалостных людей, находящихся рядом, они обнажают нас сильнее, чем все руки, которым мы позволяем шарить по нашей коже».
Фотографии
Осенью 1944 года Мэрилин Монро познакомилась с фотографом Дэвидом Коновером.
Однажды к ним в цех пришли киношники и фотографы из Первой армейской киностудии, которым надо было снять несколько кадров с женщинами, работающими для нужд обороны. Причем они не собирались делать документальные фото с уставшими работницами в мятых комбинезонах, нет, их задачей было сделать такие кадры, которые поднимали бы дух солдат, воюющих далеко от дома. Поэтому они отобрали самых симпатичных девушек и сняли с ними постановочные киносюжеты и фотографии о том, как бодрые красивые патриотки работают на благо страны в ожидании своих мужчин.
Среди фотографов был Дэвид Коновер, встреча с которым перевернула жизнь Нормы Джин. В письме к Грейс она писала: «Они сфотографировал и меня кучу раз, отсняли в нескольких сюжетах, а некоторые пытались назначить свидание и т. п. (разумеется, я всем отказала)… Когда сеанс съемок закончился, один капрал по фамилии Дэвид Коновер сказал, что хотел бы сделать несколько моих фото… Мне было сказано, как одеться, накраситься и т. п., и на протяжении следующих нескольких недель я ему многократно позировала…»
«Я не хочу делать деньги, я просто хочу быть прекрасной».
Фотомодель
В январе 1945 года Мэрилин Монро начала карьеру фотомодели.
Подтолкнул ее на это Дэвид Коновер, который сказал, что все снимки вышли великолепно, и на полном серьезе посоветовал Норме Джин стать фотомоделью. Даже обещал познакомить ее с нужными людьми.
Спустя много лет Дэвид очень откровенно намекал на то, что у них был короткий роман, но его воспоминания выглядят очень надуманно и Мэрилин в них изображается сексуально озабоченной, тогда как давно известно, что она была довольно холодной женщиной. К тому же сама она писала о Дэвиде в письме к Глэдис: «Это ужасно милый человек, он женат, и нас связывают исключительно деловые отношения, что меня вполне устраивает».
Впрочем, весной 1945-го Норма Джин очень много фотографировалась у Дэвида Коновера, ездила с ним по всей Калифорнии, иногда, если верить слухам, из экономии они даже жили в одном номере. Так что, кто знает – все же она была соломенной вдовой, глубоко обиженной на мужа за то, что он бросил ее и уехал куда-то на край света.
Но был этот роман или нет, в жизни Мэрилин Монро это не играет никакой роли. Дэвид Коновер для нее был важен только как фотограф.
«Если мне чуточку повезет, когда-нибудь я узнаю, почему людей так мучают проблемы секса. Меня лично они волнуют не больше, чем чистка ботинок».
Уход из дома
Ближе к осени 1945 года Мэрилин Монро окончательно бросила работу на фабрике и ушла из дома свекрови.
К этому дело двигалось давно – свекровь, конечно же, осуждала ее образ жизни, общение с Коновером и вообще считала, что профессия фотомодели не для приличной замужней женщины. Норме Джин довольно быстро надоело выслушивать ее нотации, и она перебралась в хорошо знакомый и надежный дом Аны Лоуэр, где могла жить спокойно и ощущать себя наконец свободной и независимой.
Их брак с Джимом стремительно катился в пропасть, но ей было уже почти все равно. Она и писать-то ему практически перестала. А его письма не вызывали у нее ничего, кроме раздражения, ведь он тоже поучал ее: «Все эти дела с позированием – чудесная штука, но после того как я вернусь из армии, у тебя появится полноценная семья и тебе придется остепениться».
А она к тому времени уже твердо решила, что станет фотомоделью, а со временем и актрисой. Если же Джим против – это его проблемы. «Джим считал, что мне полагается быть всем довольной, – вспоминала Мэрилин. – Но я не была. Этот брак закончился намного раньше, чем закончилась война».