Мерилин Монро. Право сиять
Шрифт:
Бабушка по материнской линии, Делла, умерла в сумасшедшем доме в возрасте пятидесяти одного года – примерно через год после рождения Мэрилин. Она страдала болезнью сердца и сопутствующим этому маниакально-депрессивным психозом.
И наконец, дед по материнской линии, Отис Монро, страдал парезом и парезным слабоумием, вызванными сифилисом в последней стадии. От этого он и умер.
Мэрилин все это знала. И до конца жизни ее преследовал страх, что она тоже сойдет с ума…
«Я знаю, что не должна бояться. Но не бояться значило бы вообще не быть».
Сумасшедшая
Мэрилин Монро вспоминала, что сумасшедшая бабушка пыталась задушить ее в младенчестве.
Помешали соседи, которые вовремя оттащили сумасшедшую старуху. «Помню, я проснулась. Мой сон прервался, я боролась за жизнь. Что-то давило на лицо. Может быть, подушка. Я сопротивлялась изо всех сил», – это слова самой Мэрилин, но насколько они правдивы? Ей было чуть больше года, разве могла она что-то помнить? Или это ложные воспоминания, появившиеся под влиянием детских страхов?
Большинство биографов не слишком верят в эту историю. Во-первых, Мэрилин рассказывала ее каждый раз несколько по-разному, а во-вторых, вспомнила ее как раз тогда, когда снималась в фильме «Можно входить без стука», где ее героиня едва не задушила ребенка.
Истину уже не узнать. Точно известно лишь, что бабушка Мэрилин, Делла Монро, была действительно отправлена в сумасшедший дом, из-за приступов безумия, во время которых становилась опасной для окружающих. А Мэрилин Монро до самой смерти терзал страх перед сном. Бессонница стала ее вечным спутником.
«Я всматривалась в зеркала или в людей, чтобы узнать, кто я такая».
Приемная семья
Первые семь лет своей жизни Мэрилин Монро провела в приемной семье.
Ида и Уэйн Болендеры, которым мать отдала ее на воспитание, были людьми бедными и очень религиозными. Этими двумя причинами и объяснялся их необычный заработок – они присматривали не только за Нормой Джин, иногда у них на воспитании было одновременно пять-шесть детей. Болендеры получали за это деньги, но доход не был их единственной целью – они считали, что обязаны воспитать из этих детей достойных членов общества, привить им нравственные принципы и любовь к Богу.
Глэдис они не одобряли, в их глазах она была плохой матерью, к тому же она ярко красилась и вела не особо добродетельную жизнь. А вот к Норме Джин они относились хорошо, она была почти идеальной подопечной – тихая, послушная, редко болела, без споров ходила в воскресную школу.
Эта относительная идиллия продолжалась до 1932 года, когда в жизни девочки произошла катастрофа – сосед застрелил ее собаку. Норма Джин впала в первую в своей жизни депрессию, и вскоре напуганным Болендерам пришлось вызвать ее мать. После этого Глэдис наконец решила забрать дочь к себе. Хорошо это было или плохо – трудно сказать.
«Детям, особенно девочкам, надо всегда говорить, что они красивые и что все их любят. Если у меня будет дочка, я всегда буду говорить ей, что она красивая, буду расчесывать ей волосы и не буду оставлять ее одну ни на минуту».
В Голливуде
В июне 1933 года Мэрилин Монро оказалась в Голливуде, где жила ее мать.
Глэдис как раз удалось попасть в жилищную программу президента Франклина Рузвельта и получить кредит на дом под очень низкий процент. Этот дом она тут же сдала английской супружеской паре, работавшей в кино, оставив себе с дочерью пару комнат.
Глэдис и ее лучшая подруга Грейс Макки, с которой они вместе работали, проводили все свободное время в развлечениях с шумными развеселыми компаниями. А маленькая Норма Джин, воспитанная религиозными Болендерами, в ужасе молилась за них, уверенная, что за такое поведение они попадут в ад.
Но теперь она ходила не в церковь, а в кино, и вскоре религиозность осталась в прошлом, а девочка стала молиться тем же богам, что и окружающие ее люди, – актерам и актрисам, блиставшим на киноэкранах. Глэдис и Грейс были без ума от ослепительной блондинки Джин Харлоу, и вскоре она стала для Нормы Джин любимой актрисой, кумиром и образцом для подражания.
«Я хорошая, но я не ангел.
Я совершаю грехи, но я не демон.
Я просто маленькая девочка в большом мире, которая пытается найти любовь».
Призрак безумия
Мэрилин прожила с матерью всего несколько месяцев. В начале 1934 года Глэдис Бейкер попала в психиатрическую больницу.
Она всегда была психически неустойчивой. Но кризис спровоцировала цепь несчастий, которая и более крепкого человека могла довести до нервного срыва. Глэдис тяжело пережила смерть матери в сумасшедшем доме и с тех пор очень боялась тоже сойти с ума. А в 1933 году на нее свалились сразу два удара – она узнала о гибели сына и о самоубийстве своего деда. Призрак безумия оказался совсем близко. Стремясь избавиться от него, она то работала до потери сил, то много пила, то ударялась в фанатичную религиозность.
И конечно, это все не только не помогло, но и наоборот, стало катализатором ее болезни. Грейс Макки пришлось вызвать невропатолога, но прописанные им таблетки не помогли, и в один несчастливый день Глэдис впала в буйство, как когда-то ее мать.
Ее поместили в лечебницу, а маленькая Норма Джин осталась на попечении Грейс Макки – уже третьей «мамы» за ее короткую жизнь. О сумасшествии Глэдис ей не сказали, сообщили просто, что та заболела. Правду Мэрилин узнала лишь спустя много лет.
«Я не обижаюсь, когда говорят, что я дурочка, – я знаю, что это не так».
Жертва насильника
В 1953 году Мэрилин Монро рассказала, что в девятилетнем возрасте она стала жертвой насильника.
Некий «мистер Киммел» завел ее в свою комнату, закрыл дверь и велел ей быть «хорошей девочкой». Видимо, имеется в виду жилец Глэдис, хотя в другом варианте этой истории Мэрилин говорила о муже Грейс Макки. Она вспоминала, что пыталась пожаловаться матери (или тете Грейс?), но та не поняла, на что именно она жалуется, и дала ей пощечину за плохое поведение. А потом мистер Киммел, держась совершенно уверенно и спокойно, дал ей монетку, чтобы она купила себе конфет. Но последним ударом стало то, что в церкви она чувствовала себя грязной и греховной и пыталась исповедаться, а мистер Киммел, нимало не смущаясь, пошел сразу к причастию, как человек, чувствующий свою правоту.