Меркурий в петлице
Шрифт:
Он взял ножницы, аккуратно по самому краешку надрезал пухлый конверт и долго разглаживал лист с четким штемпелем: “Артур Кинг, торговец марками”.
“Дорогой мистер Куралюн!
Спасибо за марки, которые я получил несколько дней назад. Посылаю вам обещанное Стоимость — 3 фунта 12 шиллингов 2 пенса. Это обременяет Вас кредитом в 1 фунт 13 шиллингов 2 пенса. Буду Вам обязан, если Вы в ближайшее время сможете выслать двадцать разных со штемпелем первого дня”.
Куралюн с минуту рассматривал полученные марки, потом, вздохнув, записал в графе “Должен”: 1 фунт 13 шиллингов 2 пенса.
Кто следующий?
“Рокот Стэмпс Регистр, Канада”
“Дорогой мистер Куралюн! Большое спасибо за письмо. Теперь мы будем делать большие дела…”
Большие дела!..
Большие дела он начал с маленького объявления в одном зарубежном журнале. Оно было скромным: “Филателист Ф.Куралюн, проживающий в Риге, хочет обмениваться марками с коллекционерами из других стран”. Марки в таких случаях наклеивались на конверты. Но скоро он понял, что настоящий бизнес делается иначе. Его следующее объявление в западногерманском филателистическом журнале звучало куда определеннее: “Желаю обмена только с торговцами. Могу давать новинки марок СССР…”
И количество связей сразу выросло — теперь у него 60 корреспондентов в западных странах.
“…Сообщаю Вам новые адреса, по которым можно посылать марки: мистера Джона Байера и миссис Люсиль Базине”.
Что же, он запишет. Правда, это не торговцы, а просто коллекционеры, но можно попробовать и с ними, посмотреть, как будут расплачиваться.
Следующее письмо он разворачивал со смешанным чувством надежды и робости: этот Джон Грин из Буффало был придирчив, требователен и высокомерен, черт бы его побрал! Но платил он незамедлительно и — наличными. Так и появились у маляра — Куралюн усмехнулся — солидные вклады в канадских и английских банках.
“Уважаемый господин! (Даже по имени не называет!) В своем письме от 23 августа с.г. я сообщил вам о получении ваших писем от № 1 до № 12 включительно. В письме от 28 августа я сообщал о получении писем от № 13 до № 22 включительно. В № 21 вы прислали мне пять блоков гашеных марок “800 лет Москвы” по цене 72 цента за штуку. Но я просил их у вас только негашеными. Если такие есть, возьму 5–10 блоков, но прошу не присылать больше гашеных: они у нас не идут”. (Черт тебе угодит!)
“С сегодняшнего дня прошу присылать только такой материал, за который вы посчитаете не дороже 50 центов за штуку. По этой цене возьму все, имеющие хождение…” (Грабитель! Капиталистическая акула! — Куралюн вытер вспотевший лоб.)
“…“Хаскобе” на днях я дал поручение на 160 долларов. (Вот это другой разговор!) Прошу им написать, чек я выслал. (Молодец!) Хочу на будущее иметь с Вами большие дела, поэтому постоянно, без перерыва присылайте побольше материала, ничего не упускайте”.
— Уф! — Куралюн достал еще одну сигарету и щелкнул зажигалкой. Он, пожалуй, отдохнет минуты три — четыре.
А в университете его считали неуспевающим. Отчислили со второго курса. На секунду он вспоминает гулкие своды аудиторий, гомон студентов, лекции, зачеты… Потом отогнал эту картину. Ему бы собственную контору, этакий офис! И с хорошенькой секретаршей…
“Ладно, — ухмыляется он, — обязанности секретарши возьмет на себя ваша будущая супруга”.
Две лишние минуты он позволил себе подумать о Вел те и, пока думал, все смотрел на конверт “Хаскобы”. Потом вынул свернутый лист.
За окном жил город, работали и радовались люди.
А двадцатипятилетний парень, с глазами, прикрытыми петушиными веками, млел над письмом со штемпелем “Экспортеры и международная служба почтовых заказов…” Фирма-то, фирма-то какая! “М-ру Феликсу Куралюну. Уважаемый господин, в ответ на Ваше письмо с почтением сообщаем, что высылаем в Ваш адрес посылку № Р.1433…”
“Уважаемый господин! — отстучал он, заложив в машинку бумагу. — Меня только что известили, что господин Гласс и господин Грин перевели на мое имя Вам 100 и 160 ам. долларов. Я бы хотел получить от Вас как можно больше разных прейскурантов и образцов товаров, которые Вы можете мне прислать. Оборот наш был бы тогда намного больше…”
Он подумал и решил подчеркнуть эту многообещающую фразу: фирма должна знать, с кем имеет дело.
“Сегодня хочу заказать новую посылку.
Туфли дамские на высоком каблуке, самые модные…”
Куралюн улыбнулся, снял телефонную трубку, набрал номер.
— Велта? Все работаешь, бедняжка?
Слушая ее голос, он подрыгивал ногой и смотрел на носок ботинка (себе тоже надо заказать).
— Хочу подарить тебе шпильки, самые модные. Да, конечно, каблук высокий. Какой у тебя размер, крошка? Тридцать восемь? Так и запишем. Их пришлют тебе по моему распоряжению. Кто пришлет? Ха! Банк, заграничный банк! Нет, не шучу…
Чудачка Велта! А почему бы ему и не веселиться — такие отличные письма! Этот месяц вообще везучий: разве мог он рассчитывать, что удастся купить у какого-то забулдыги иностранного матроса великолепные, очень дорогие марки — и всего за десятку! А он тут же продал за трешку одну только марку — Колумба, кажется! Неосторожно, конечно. Соблазнился побочным доходом! Ну ничего, сойдет.
Он опять снял трубку и задумался: сказать ей про шубу? От кого-то из своих знакомых он слышал, что был в Европе такой политик — Талейран. Один из советов Талейрана: “Никогда не поддаваться первому порыву чувств — он всегда слишком благороден”. Сказать или нет? Ведь она не только будущая жена, а компаньон, союзница…
О, Велта еще не знает всех его козырей. Она будет боготворить своего Феликса.
За окном переходила улицу стройная быстроногая девушка. “Как я все таки обкрадываю себя!” — вздохнул Куралюн и снова сел за машинку.
Сначала он все отрицал. Потом начал бормотать что-то о культурных связях с зарубежными филателистами. Потом, брызгая слюной, стал клясться, что он попросту совсем мелкий спекулянт, грошовый. Начал глухо намекать на кого-то. Назвал фамилию Рыбника.
А в последний день следствия Куралюн вдруг задрал брюки и, криво усмехаясь, спросил:
— Где вы еще достанете носки такой расцветки?
Следователь Вольфсон, рассказывая об этом Сергею, пожал плечами:
— Прямо питекантроп какой-то ей-богу! Действительно, мелкий человечишка.