Мерседес из Кастилии
Шрифт:
— Крестик? — сдерживая дыхание, спросила Мерседес.
— Да, сеньора! Все женщины любят себя украшать драгоценностями. Эта же безделушка украшена драгоценными камнями, и раньше дон Луи сам носил ее на шее!
— А можешь ты мне сказать, какие там камни? Бирюза? Да?
— Этого я не знаю; толку в драгоценных камнях у меня нет; знаю только, что эти камни такие же голубые, как небо Гаити. Когда мы бросили якорь в Таго, и адмирал приказал мне отправиться сюда, донья Озэма показала мне этот крестик и назвала его Мерседес.
— Все это очень странно, Санчо! Что же, у этой принцессы есть свита?
— Ах, сеньора! Вы, вероятно, не знаете, что «Ниннья» такое маленькое судно, что едва могло вместить нас, моряков. Где же нам было еще набирать всяких дам и сеньоров свиты! Мне думается, что дон Христофор и дон Луи вполне могут заменить всякую свиту при ком угодно.
— А дон Луи де-Бобадилья постоянно находился при адмирале, всегда был готов поддержать его, когда это было нужно, и был всюду впереди в минуты опасности? — спросила Мерседес.
— Вы словно видели его там, сеньора! Ах, если бы вы в самом деле могли посмотреть, как он защищался своим мечом против воинов Каонабо, в то время как донья Озэма стояла за его спиной в расщелине скалы!
— Донья Озэма стояла за его спиной? За скалой?
— Да, но не все время, потому что, когда стрелы посыпались, как град, на дона Луи, она выскочила из засады и заслонила его собою, зная, что враги не станут стрелять в нее, боясь ее ранить; таким образом она спасла жизнь своему защитнику!
— Она спасла ему жизнь? Жизнь дона Луи спасла эта индийская принцесса?!
— Да, именно! И после граф не раз говорил мне, что если бы не самоотверженная решимость и присутствие духа доньи Озэмы, то или его репутация была бы омрачена отступлением, или ему пришлось бы пасть от неприятельских стрел. Могу сказать, что донья Озэма редкое существо, и вы, сеньорита, наверно, полюбите ее, как сестру, когда вам придется узнать ее!
— Санчо, граф Лиерра поручил тебе рассказать о нем его тетке, а ни о какой другой особе тебе не упоминал?
— Нет, сеньорита, не помню.
— Постарайся припомнить…
— Старый Диего мне, действительно, говорил о какой-то трактирщице Кларе, но это был Диего, а не дон Луи! Это я наверно помню!
— Можешь итти, Санчо, завтра мы с тобой еще поговорим! — сказала Мерседес упавшим голосом.
Санчо пошел и весело улегся в приготовленную для него постель, сам того не подозревая, каких дел он натворил своей болтовней.
Глава XXVII
Весть о возвращении Колумба и его великих открытиях облетела всю Европу. Долгое время, то-есть до открытия Тихого океана Бальбоа, все были уверены, что Колумб, идя на запад, достиг Индии, и, следовательно, вопрос о том, что земля кругла, считался решенным. Все подробности этого путешествия и чудеса тех стран, где побывал Колумб со своими товарищами, служили неиссякаемой темой для разговоров.
Первые дни после прибытия гонца от Колумба были почти всецело посвящены расспросам и восторгам. К адмиралу был послан курьер с просьбой прибыть ко двору, с обещанием всевозможных почестей и наград. Делались распоряжения для снаряжения новой экспедиции, потому что теперь только и думали о новых открытиях. Наконец, адмирал прибыл в Барселону в сопровождении большинства индийцев, вывезенных им из Гаити. Он был принят в торжественной аудиенции. Король и королева сидели на своих тронах, но когда адмирал приблизился к ним, они встали и пошли к нему навстречу.
Колумб дал подробный отчет о своем плавании и о всем, что им было сделано, и все слушали его с восторгом, боясь проронить хоть одно слово. Король Фердинанд проливал даже слезы радости и умиления при мысли о приобретенных богатствах.
До самого отъезда из Барселоны Колумба не переставали окружать почетом и почестями. Уехал он, чтобы принять начальство над новой экспедицией.
За несколько дней до приезда адмирала ко дворцу неожиданно явился граф де-Лиерра. В другое время его появление возбудило бы толки и пересуды, но теперь все были настолько заняты Колумбом, что на дона Луи почти не обратили внимания. Однако, многие придворные шопотом передавали друг другу, что граф де-Лиерра также вернулся из путешествия на запад, хотя и приехал на каравелле, пришедшей с востока.
Во время торжественного приема Колумба Луи де-Бобадилья находился в толпе приближенных королевы.
Когда церемония окончилась, Санчо, которому в виду его особых заслуг разрешено было присутствовать при приеме в рядах младших служащих дворца, собирался уйти из дворца вместе с толпой, но его неожиданно остановил весьма приличного вида человек, скромно, но хорошо одетый. Этот человек стал просить его, Санчо, сделать им честь и принять участие в небольшом дружеском обеде. Санчо, конечно, не заставил себя долго просить и очутился в одном из помещений королевского дворца, где застал человек двадцать молодых людей. Все они обступили моряка и стали осыпать его расспросами. Задержавший Санчо Петр Мартир, известный историк, которому было поручено королевой воспитание большинства избранной испанской молодежи, возвысил свой голос.
— Поздравьте меня, сеньоры, — сказал он, когда шум несколько стих, — мой успех превзошел мои ожидания. Как вам известно, наш великий генуэзец и главнейшие его спутники находятся теперь здесь, и вот перед вами кормчий, который хотя и занимал сравнительно скромное положение на судне, тем не менее, сумеет сообщить нам много интересного. Имени его я еще не успел узнать.
— Меня зовут Санчо-Мундо, сеньор! — отрекомендовался рулевой. — Но я предпочел бы именоваться Санчо из Индии, если только это высокое звание не пожелает себе присвоить его превосходительство дон Христофор, который, конечно, имеет на это больше прав, чем я!
Все хором подтвердили его права на этот лестный титул, после чего общество перешло в столовую, где был сервирован пышный банкет. За столом любознательность молодежи брала верх над сдержанностью, но по отношению к Санчо это не имело никаких последствий, так как он был поглощен утолением своего аппетита и мало обращал внимания на обращенные к нему вопросы. Когда они стали слишком настойчивы, Санчо, положив на тарелку нож и вилку, сказал:.
— Сеньоры, я считаю пищу величайшим даром, и мне кажется преступным говорить в то время, когда поставленные перед нами яства требуют, чтобы мы воздали честь им! После того, как я исполню этот свой долг, я буду весь к вашим услугам, сеньоры!