Мерседес из Кастилии

Купер Джеймс Фенимор

— Он легкомыслен и жесток по необдуманности. Я утешаюсь только тем, что никогда не старалась расположить мою воспитанницу в пользу моего племянника, потому что не хотела, чтобы думали, что я старалась устроить этот выгодный для нашей семьи во всех отношениях брак, соблюдая интересы моего племянника. Теперь же я всячески хочу доказать Мерседес, что он ее не стоит!

— Ах, сеньора! — прошептала Мерседес. — Луи не виновен. Озэма так прекрасна! Все это — мое несчастье, а не преступление с его стороны.

— Красота Озэмы! — повторила королева. — Неужели же в самом деле эта молодая индианка так прекрасна, что даже Мерседес

может ей позавидовать? Я хотела бы видеть эту Озэму! Пусть Мерседес пойдет предупредить ее, что я сейчас посещу ее.

Мерседес встала и вышла.

Оставшись наедине с маркизой, Изабелла сказала:

— Меня очень удивляет, что Колумб не представил мне эту принцессу.

— Очевидно, адмирал смотрел на нее, как на доверенную заботам и попечениям дона Луи, и, вероятно, предоставил ему представить ее вам. Просто не верится, чтобы такая девушка, как Мерседес, могла быть так легко и скоро забыта ради другой!

Мерседес успела приготовить Озэму к посещению королевы. Девушка не раз принимала у себя на родине касиков, более могущественных, чем ее брат, и в настоящее время уже настолько, ознакомилась с испанским языком, что могла достаточно хорошо понять то, что ей старалась втолковать Мерседес, и сама могла уже сказать многое.

Хотя донья Изабелла и ожидала увидеть девушку необычайной красоты, тем не менее, при виде ее невольно остановилась, пораженная не столько самой красотой молодой индианки, сколько необычайной грацией малейшего ее движения, очаровательностью выражения ее прекрасного лица и невыразимой гармонией всей ее фигуры, осанки и движений. Озэма уже успела привыкнуть к одежде, которая показалась бы ей невыносимым бременем там, в Гаити, а Мерседес украшала ее всем, чем могла; кроме того, на ней была накинута, в виде шарфа, драгоценная ткань чалмы, с которой она почти никогда не расставалась, а на груди красовался маленький золотой крестик, украшенный бирюзой.

— Это что-то невероятное, Беатриса! — воскликнула вполголоса королева, остановясь на пороге комнаты в то время, как находившаяся на другом ее конце Озэма грациозно склонялась перед ней. — Не может быть, чтобы это прекрасное существо могло в душе своей иметь злые умыслы!

— И я так думаю, сеньора, — сказала маркиза, — и, несмотря на все причины к недоброжелательству, и я, и Мерседес, мы обе успели уже полюбить ее!

— Принцесса, — обратилась к ней королева, подходя к ней, — приветствую вас! Адмирал, как всегда, поступил разумно, выделив вас из числа остальных ваших соотечественников, которых он выставил напоказ толпе!

— О, адмирал! — воскликнула Озэма. — Адмирал — Мерседес! Изабелла — Мерседес! Луи — Мерседес!

— Что она хочет этим сказать? — спросила Изабелла. — Почему она присоединяет имя вашей воспитанницы к имени адмирала, моему и молодого графа де-Лиерра?

— Повидимому, сеньора, она воображает, что слово Мерседес означает все прекрасное, превосходное, по-испански, и когда она хочет что-либо особенно похвалить, то прибавляет это имя!

— Да, это странное недоразумение, — замгтила королева, — но этому должна быть причина. Кто мог научить ее этому имени, если не ваш племянник? И он один мог научить ее придавать этому слову значение высшей похвалы.

— Ах, сеньора! — воскликнула Мерседес, и яркая краска сменила бледность ее щек, и радость засветилась в ее глазах. — Неужели это возможно?

—

А почему же нет, дитя мое? Быть может, мы были слишком поспешны в своем суждении о молодом графе?

— Но если бы это было так, то Озэма не любила бы его так горячо!

— А разве вы можете знать, что чувство принцессы не разгорелось в результате забот и попечений графа о ней? Быть может, тут простое недоразумение!

— Боюсь, сеньора, — возразила Беатриса, — что недоразумения тут нет. Что касается чувств Озэмы, то тут нет ни малейшего сомнения: она слишком чистосердечна и прямодушна, чтобы притворяться или скрывать. Что она беспредельно отдала свое сердце Луи, это мы увидали сразу; это не только восхищение моим племянником, но и глубокая страсть, такая же жгучая, как и солнце ее родины, по словам адмирала!

— Но возможно ли видеть дона Луи, да еще при условиях, дающих ему возможность проявить доблесть и мужество, и не полюбить его! — воскликнула Мерседес.

— Его доблесть! — повторила королева. — Но она не помешала ему сделать много зла, если мы не ошибаемся.

— Сеньора, принцесса рассказала нам, как он избавил ее от руки злейшего врага, от жестокого тирана Каонабо, властителя части их острова, как он доблестно сражался с врагами, защищая ее.

— Пусть так, — промолвила королева. — А теперь идите и ложитесь спать, вы и маркиза; я хочу остаться одна с принцессой Озэмой!

— Принцесса, — сказала королева, оставшись с глазу на глаз с молодой индианкой, — мне кажется, что теперь я поняла ваш рассказ. Каонабо, король соседней с вами страны, желал сделать вас своею женою, но так как у него было уже несколько жен, других принцесс, то вы не пожелали стать его супругой; тогда он вздумал овладеть вами силой, и находившийся в это время в гостях у вашего брата граф де-Лиерра…

— Луи! Луи!.. Не граф! — воскликнула Озэма.

— Ну, да, Луи де-Бобадилья и граф де-Лиерра — это одно и то же лицо! Итак, Луи, если хотите, защищал вас и, обратив в бегство грозного касика, вернул вас вашему брату, а ваш брат предложил вам бежать на время в Испанию, после чего дон Луи стал вашим руководителем и покровителем и по приезде в Испанию поручил вас попечению своей тетки. Так это?

— Да, да, да, сеньора… да! — подтвердила радостно Озэма.

— Теперь, принцесса, позвольте мне спросить, любите ли вы дона Луи настолько, чтобы забыть вашу родную страну и ваших родных и остаться навсегда в Испании и стать женой Луи де-Бобадилья?

Слова «жена» и «муж» давно были знакомы молодой индианке; она улыбнулась в ответ на этот вопрос и утвердительно кивнула головкой.

— Да, сеньора, Озэма — жена Луи!

— Вы, конечно, хотите сказать, что вы надеетесь скоро сделаться женой дона Луи?

— Нет, нет, нет! Озэма сейчас жена Луи. Луи уже муж Озэмы!

— Неужели это возможно? — недоверчиво спросила королева и продолжала расспрашивать Озэму все о том же, но получала все тот же ответ, настойчивый и уверенный.

Расставаясь с молодой индианкой, Изабелла поцеловала ее и пошла поделиться со своей подругой тем впечатлением, какое она вынесла из разговора с Озэмою.

Глава XXIX

На другой день после посещения королевой молодой индианки кардинал Мендоза давал большой парадный банкет в честь Колумба. Луи де-Бобадилья был в числе приглашенных.