Мерси, камарад!
Шрифт:
А Тиль сидел и думал: «Ну и Дениз! Знает Грапентина, знает Дернберга. Может быть, даже знает, чем именно занимается этот Дернберг. Один из них разговаривает со мной о необходимости смещения Гитлера, но только с глазу на глаз. Другой восторгается моими солдатскими достоинствами, а что он о них знает? Любопытно, откуда Дениз знает их обоих? Только по «Лидо»? Или же по разговорам в постели?»
Лейтенанту стало как-то не по себе. Однако ему очень хотелось как можно больше узнать о Дениз.
— Послушайте, я приехал к вам как друг Герхарда Генгенбаха, и только. И относитесь ко мне, пожалуйста, как к другу Генгенбаха,
Дениз посмотрела на Тиля долгим испытующим взглядом.
«Интересно, что за человек? — спрашивала она себя. — Я о нем абсолютно ничего не знаю. Сегодня в первый раз увидела его в гардеробе «Лидо», когда он так вежливо и просто, безо всякого арийского чванства разговаривал…» В тот миг с ней что-то произошло — ее словно током пронзило, все в ней вдруг как-то странно ожило, и она так и осталась в состоянии возбуждения и ожидания. За полчаса по ночному Парижу они дошли от «Лидо» до ее квартиры. По дороге болтали о программе варьете и прочих пустяках, а в ее душе происходило что-то такое, чего она никогда не испытывала. Она пыталась как-то понять, почему ее так потянуло к этому Хинриху Тилю, которого прислал к ней Генгенбах. Генгенбах похож на порядочного человека. Значит, и на его друга тоже можно положиться… Профессия Дениз заставляла ее встречаться со многими мужчинами.
«Любовь с первого взгляда? — думала она. — Когда это случалось с кем-нибудь из моих подруг-танцовщиц, другие только смеялись: «Начиталась романов, бедняжка!» И вот теперь это случилось со мной. А ведь я не имею права сделать ни одного лишнего шага, потому что это может помешать нашему делу. И надо же было мне влюбиться! И в кого? В немецкого офицера, оккупанта! Ведь это враг! Ну что я за дуреха! И жизнь мне кажется теперь иной… Все иное. Я пригласила его к себе домой, хотя о его друге Генгенбахе все давным-давно переговорено. И все это сделала я сама! Впервые с тех пор, как я стала работать во имя нашего общего дела, я привела к себе мужчину. Простят ли мне такое?»
Дениз чувствовала, что не хочет ни о чем думать, хочет быть нежной и доброй по отношению к этому рослому юноше, хочет гладить его волосы, целовать его. Она затрепетала от одной только мысли, что Тиль может обнять и поцеловать ее в губы…
«Ну где моя осторожность? Ведь он, может, заодно с этим Грапентином и Дернбергом. А что, если они-то и подослали ко мне этого красивого парня? Специально подослали». Оба они хорошо знали ее, но теперь, возможно, захотели иметь явные улики, доказательства… Дениз незаметно тряхнула головой, словно стараясь сбросить с себя мучившие ее сомнения.
Лейтенант встал и, поклонившись, пригласил девушку танцевать. Танцевали молча, под мелодию, лившуюся из радиоприемника.
Девушка, с которой он сейчас танцевал, ничем не напоминала ему ту Дениз, которая, почти обнаженная, с развевающейся вуалью, танцевала фанданго и канкан.
«А сейчас у нее в программе пикантное приключение. И именно со мной? — думал Тиль. — А ведь в баре сидели позначительнее лица, у которых и деньги, и связи, и даже интересная информация. Все это как-то не вяжется… Какая упругая у Дениз грудь!..
Ее подруга видела меня с Грапентином и Дернбергом, а сегодня за кулисами она познакомилась со мной. Случайно ли это? Интересно, кто живет в соседней комнате? В крайнем случае — оружие
Вдруг Тиль почувствовал на своей щеке что-то горячее, мокрое.
— Дениз, вы плачете?
— Я боюсь вас. — И она спрятала свое лицо на его плече.
— Дениз, что с вами?
— Ничего, абсолютно ничего, — совсем тихо ответила девушка. — Дернберг служит в СС, он штурмбанфюрер СД. Орудует в Париже.
Тиль нахмурился, и глаза его сузились.
«Значит, Грапентин и Дернберг заодно. Кое-что проясняется. Выходит, что встретились они отнюдь не случайно. Что они затевают? Но эта девушка? Она вся дрожит от страха».
— Дениз, скажите, вы знаете Дернберга только по «Лидо»?
— Уж так получилось, что… — девушка отвернулась.
Лейтенанта охватило такое чувство, какое бывает у солдат перед тем, как подняться во весь рост и идти в атаку.
— Он тогда был еще майором абвера, — как-то глухо проговорила Дениз.
«Абвер?!» — удивился в душе Тиль, он мало что знал об абвере.
Они внимательно посмотрели друг на друга. Дениз видела открытый взгляд Хинриха, который говорил о том, что ему нечего от нее скрывать.
Лейтенант Хинрих Тиль, артиллерист, почти ничего не знал об абвере, германской военной разведке, и тем более не имел ни малейшего представления о проделках шефа этой разведки адмирала Канариса; не знал он и о секретном приказе фюрера, подписанном 18 февраля 1944 года, о создании особой разведывательной службы в рамках министерства имперской безопасности во главе с руководителем СД Шелленбергом, который, как и шеф гестапо Хайнрих Мюллер, подчинялся самому Кальтенбруннеру. В аппарате Канариса имелась спецгруппа полковника Хансена, о существовании которой Тиль, разумеется, не мог знать. Единственное, что он чувствовал в тот момент, так это то, что Дениз беспокоится за него по причине, о которой можно только догадываться.
Мелодия из радиоприемника все плыла и плыла, но они уже не слышали ее. Они остановились и обнялись. Руки Дениз коснулись его волос, гладя их, а он крепко прижал ее к себе. В этот миг для них не существовало ни Парижа, ни войны, ни голодовки, ни приказов. Были только глаза, которые отражались в глазах другого. Губы девушки были чуть-чуть приоткрыты. Канула в небытие попранная врагом оккупированная страна, забыты танцы в «Лидо», и даже мысль о расставании, которое наступит утром и разделит их на добрую тысячу километров, тоже была забыта.