«Мертвая голова»
Шрифт:
— Продолжайте движение, гауптштурмфюрер. Мы будем указывать вам дорогу.
Фон Доденбург толкнул Шульце в плечо. Тот тронул танк. Pz-IV покатил дальше, ориентируясь на два огонька фонариков, которые вспыхивали впереди в темноте.
Наступил рассвет. Ногайскую степь окрасил розовый отблеск солнца, похожего на раскаленный красный шар, едва поднявшийся над горизонтом. Степь, ровная и гладкая, как паркет, уходила в бесконечность. На ней не было видно ни единого деревца, ни единой постройки. Лишь очень далеко виднелись какие-то столбы. Опустив бинокль, фон Доденбург
— А что это за столбы, господин майор, как вы думаете?
Стервятник зевнул. В глубине его рта блеснули золотые коронки.
— Это старая телеграфная линия, построенная фирмой «Сименс» еще в начале века. Соединяет Англию с Ираном. Кроме этих столбов, здесь больше ничего не видно, не так ли?
Фон Доденбург кивнул.
— Для продвижения танков такая местность просто замечательна, —сказал Стервятник. —Но все равно надо сохранять осторожность. Нельзя исключить возможность, что русские могут появиться совершенно неожиданно. Мы будем двигаться в направлении деревни Преображенка. — Он щелкнул пальцем по карте. — Если карта не врет, до нее два часа пути. Там мы остановимся, поедим и затем проследуем в направлении на Парпач. — Стервятник потер кончик носа. — Будет лучше, фон Доденбург, если вы со своими танками поедете впереди. В качестве передовой группы. И обеспечите колонне боевое охранение.
— Слушаюсь, господин штурмбаннфюрер!
Через пять минут группа фон Доденбурга помчалась вперед. Впереди быстро поднималось солнце, ослепляя людей и не позволяя разглядеть, что ожидало их впереди. Шульце внимательно осмотрел линию горизонта и шепнул фон Доденбургу:
— У меня какое-то странное чувство, что там что-то есть, господин гауптштурмфюрер. Только я никак не могу понять, что же это такое.
— Это все твое воображение, Шульце! — рассмеялся фон Доденбург. — Ты, наверное, становишься слишком старым для подобных переходов.
— Возможно, господин гауптштурмфюрер, возможно, —хмуро произнес Шульце. —Но только я, честно говоря, так не думаю.
Примерно через полчаса справа от них появилась группа всадников. Прежде чем фон Доденбург успел хорошенько рассмотреть их в бинокль, они внезапно исчезли, растаяв в степи, точно серые привидения.
Но фон Доденбург прекрасно понимал, что это означает. Русские уже засекли их.
Он поднес к губам микрофон:
— Говорит Дора-1. Обнаружил русских справа. В направлении на три часа. Слышите меня? Русские справа.
Было уже шесть часов утра, солнце довольно высоко поднялось в небо. Но бойцам фон Доденбурга было некогда любоваться красотами окружающей природы. Они внимательно рассматривали деревню Преображенка, которая находилась прямо перед ними. Внимательнее всех осматривал ее в бинокль сам фон Доденбург.
Деревня представляла собой обычное скопище старых изб. Внешне все выглядело совершенно нормально. Над некоторыми домишками поднимался дымок, свидетельствуя о том, что их хозяева встали и растапливают с утра печи. Несколько человек медленно двигались вдоль изгороди — очевидно, они еще не вполне проснулись. Было слышно, как в деревне гогочут гуси и лают собаки.
Фон Доденбург облизал губы. Стоило ли здесь останавливаться? Не являлось ли все это ловушкой? Основные силы батальона под командованием штурмбаннфюрера Гейера находились примерно в двух километрах позади. А что если здесь была все-таки устроена ловушка, и он попал бы в нее? Тогда под угрозой оказалось бы все продвижение армии Манштейна через Перекоп… Один неверный шаг с его стороны мог означать провал всей крупной операции.
— Что будем делать, господин гауптштурмфюрер? — спросил Шульце. — Честно говоря, у меня от голода уже живот сводит. Я был бы не прочь зайти в эту деревеньку на часок и что-нибудь пожрать.
Слова Шульце оказались решающими. Фон Доденбург знал, что его бойцы не ели уже пятнадцать часов. В деревне они могли бы, по крайней мере, немного отдохнуть и что-нибудь поесть.
— Вперед, — махнул он рукой. — Остановимся в этой деревне.
Моторы танков взревели. Бронированные машины двинулись к деревне. Несмотря на то, что она казалась абсолютно мирной, все, тем не менее, были настороже. Люди не отрывались от пулеметов, пушки были по-прежнему нацелены на деревенские избы.
До околицы деревни осталось пятьсот метров, потом четыреста, потом всего триста. Наконец, уже двести/Ничто не нарушало мирного спокойствия. На дорогу вышло стадо овец. Стоя на башне Pz-IV, фон Доденбург внимательно смотрел на деревню. Он прекрасно понимал, что в таком положении представляет собой чрезвычайно удобную мишень для любого снайпера, однако что-то мешало ему укрыться за броней танка. В глубине души он сознавал, что, стоя так и демонстрируя, что все нормально и бояться совершенно нечего, он придавал уверенности всем остальным бойцам — и прежде всего, наиболее молодым.
Когда его танк поравнялся со стадом овец, он, не выпуская из рук «шмайссер», крикнул пастуху:
— Здравствуй!
— Здравствуйте, — ответил пастух и посмотрел снизу вверх на немецкого офицера. У него было лицо с желтоватой кожей и слегка раскосые глаза.
Фон Доденбург внимательно осмотрел его. Кажется, туземец не прятал под одеждой никакого оружия.
— Убери отсюда овец. Давай! — приказал фон Доденбург.
Пастух кивнул и начал сгонять овец с дороги.
Фон Доденбург поднес к губам микрофон:
— Танки остаются у околицы деревни! В деревню войдут пехотинцы на бронетранспортерах!
«Броники» рванулись вперед. Сидевшие в них пехотинцы внимательно вглядывались в деревенские строения.
Фон Доденбург повернулся к Шульце:
— Останешься тут за старшего. Я пойду вместе с пехотинцами, осмотрю деревню.
Шульце открыл было рот, чтобы возразить ему, но фон Доденбург опередил его:
— Если со мной что-нибудь случится, Шульце, то, я надеюсь, ты выручишь меня из беды…
Унтершарфюрер остался в танке. Фон Доденбург спрыгнул вниз и залез в проезжающий мимо бронетранспортер. После этого все шесть машин дружно направились к центру деревни.
У ближайшего дома фон Доденбург спрыгнул на землю. Подойдя к избе, он сильным пинком распахнул входную дверь. На него пахнуло густой смесью запахов вареной капусты, махорки и грязных человеческих тел. Сжимая в руках автомат, фон Доденбург внимательно осмотрел избу. Вооруженных людей здесь не было. Лишь в дальнем конце сгрудилось несколько жалких фигур. Это были худые крестьяне с иссохшими руками и ногами. Их нечего было опасаться.