Мертвая Невеста
Шрифт:
– Сгинь, бесовское отродье!
– Я твоя дочь! Неужели ты не рада встрече со мной? Теперь ведь тебе не надо оплакивать меня, я могу приходить сюда по ночам, мы будем пить чай, вышивать крестиком и играть в покер!
– Я тебе покажу вышивание, бесовка, – дрожащим голосом сказала мать, все так же отступая к комнате сестры. – Алёна, моя дочь, похоронена, а кто ты – мне неведомо.
И тут она споткнулась об Олеську, упала, и закричала не своим голосом:
– Убила! Убила уже Олесеньку, кровиночку
Кровиночка, очнувшаяся от материнского пинка, со стоном поднялась, увидела меня и потерянно прошептала:
– Ну что за хрень мне снится?
– Иконы неси! – закричала мама.
– Да перестаньте вы цирк устраивать! – в сердцах бросила я. – Пришла к вам, потому что больше некуда, и думала, что вы обрадуетесь моему воскрешению, а тут такие истерики. Мне уйти?
– Да! – закивала головой мать.
– Ты меня правда выгоняешь? – неверяще спросила я. – Мамочка, это ведь я, Алёна, дочь твоя!
– В могиле моя дочь! – зло сказала она. – Сама ее похоронила!
Олеся вышла из своей комнаты и решительно выставила прямо мне в лицо оставшуюся от бабушки икону. Темная, почерневшая, она засияла ярче крестика, причиняя мне дикую боль.
Завизжав, я отшатнулась.
– Отведай освященной иконы! – Олеська, почуяв силу разрисованной дощечки, наступала на меня.
– Да уйду я, уйду, если вы такие злые, – плача от боли, шипела я. – Уйду! Только проход к двери освободи!
Сестра словно и не услышала, загоняя меня обратно в кухню.
– Иди отсюда, тварь, – шипела она.
– Куда? – взвыла я. – Пропусти к двери!
Никогда не думала, что у меня сестра такая дура. Если бы она освободила мне проход, я бы ушла, плюнув ей в рожу напоследок. А так она меня загнала в угол. В прямом смысле. Я забилась около холодильника и смотрела, как Олеська с безумными глазами надвигается прямо на меня. Кожа плавилась от сияния иконы, и бежать было некуда.
– Убери икону, я уйду! – уже не мольба, не плач, а яростный рык вырвался из моих уст. – Уйди, или я за себя не отвечаю!
Она скривилась, размахнулась и я поняла: сейчас икона прилетит мне прямо в лицо. Я не знала, что со мной станет при этом, но выяснять не хотелось. Схватив со стола чайник, я метнула его в сволочную сестру, а сама подскочила к окну, быстро рванула на себя шпингалеты и выпрыгнула из родной квартиры. С подоконника – на козырек перед дверью в подъезд, оттуда – на землю. Вслед мне неслись дружные проклятья моей семьи.
Отряхнувшись, я поковыляла к себе на кладбище, злая до невозможности.
Сходила, называется, в гости!
…Остаток ночи я провела в хозяйственных хлопотах. Тихонько ругаясь от обиды на родных, я усердно рыла пещеру сбоку от могилы, надо же благоустраивать жилье. Ближе к утру у меня получилась довольно просторная гостиная, с могилой ее соединила узким лазом. Украсила
Так я думала, когда создавала эту гостиную. На деле же все оказалось сложнее. В перерывах между земляными работами я выбиралась на поверхность, кралась между могилами и звала соседей. Я впечатывала свое мертвое тело в продолговатые холмики, деликатно стучала по памятникам, но молчание было мне ответом.
Засыпала я под утро в весьма нервном состоянии. Ну что за смерть – сплошные стрессы!
…На моем лице расцвел огонь.
Жаркие бутоны лизнули кожу, опалили ресницы, я в панике подняла руки, чтобы закрыться ими – но и они превратились в факелы. Истошно закричав, я открыла глаза и увидела настоящий день.
Светило солнце, беспечно цвели одуванчики. А около гроба стоял Ники, бойфренд Олеськи, с лопатой наперевес.
– Не подходи! – завопил он, когда я взглянула на него безумными от боли глазами.
– Иди ты к черту! – зло рявкнула я, плюнула желчью в Олеську, которая стояла чуть поодаль, и ящерицей юркнула в могилу.
– Выходи! – храбро вякнул Ники мне вслед.
– Щаз! – многообещающе буркнула я. – Что за люди, помереть спокойно не дадут.
– Так ты помри, и проблем не будет, – предложил парень.
– Иди отсюда подобру-поздорову! – зашипела я.
– А что ты мне сделаешь? – хмыкнул он. – Вон как ты в могилку-то рванула, не выносишь, видать, света белого!
– В суд подам! Вандализм, покушение на частную жизнь, причинение физического вреда плюс разрушение моего жилья. Будешь до старости на Колыме лес валить!
– Ну выходи, – согласился он, – выходи, Алёна. Я тебя даже до полиции на машине подброшу.
– У меня сончас, все вопросы ко мне после заката, – железным тоном молвила я.
– Ага, нашла дурака по ночам могилы раскапывать!
– Что здесь происходит? – голос, который это произнес, был мужским, и, будь я жива, непременно бы захотела посмотреть на его обладателя, до того он был чудесным. Корица и мед, крепкий кофе и серебряный клинок – вот что напоминал мне этот голос. Но я была мертва, и потому сидела тихонечко в своей могиле и усердно зализывала ожоги.
– Иди, дядя, не лезь не в свое дело, – попробовал отвязаться от него Ники. Да не тут-то было.
– Та-ак… Вскрытие могилы налицо. Следственная группа где?