Мертвая ведьма пошла погулять
Шрифт:
Стоило мне всего лишь это себе представить, как по спине у меня побежал холодок. Такое было еще хуже смертного приговора ВБ. Я слегка похлопала Ника по плечу и откинулась на спинку сиденья, исподтишка за ним наблюдая, пока скрытое напряжение выходило из Ника, а его дыхание становилось менее затрудненным. Чем больше я о нем узнавала, тем явственней становилось его отличие от большей части человечества. Однако вместо того, чтобы меня насторожить, это отличие все больше меня успокаивало. Похоже, происходил возврат к моему печальному синдрому типа «герой/девица». В детстве я прочла
В фургоне повисло неловкое молчание, и мое беспокойство опять стало нарастать. Что, если было уже слишком поздно? Что, если Трент изменил рейс? Что, если все это было искусной ловушкой? «Помоги мне, Господи!» – мысленно взмолилась я. На последние несколько часов я поставила все. Если ничего не случится, я ничего и не получу. Вернее, получу по полной программе.
– Эй, ведьма! – заорал Дженкс, резко привлекая к себе мое внимание. Тут я поняла, что феек уже несколько последних секунд отчаянно пытался заполучить мое внимание. – Подними меня, – потребовал он. – А то мне отсюда вообще ни хрена не видно.
Я протянула ладонь к подстаканнику, и Дженкс ловко на нее выбрался.
– Могу себе представить, почему все тебя избегают, когда ты летать не можешь, – сухо сказала я.
– Этого бы нипочем не случилось, – громко произнес Дженкс, – если бы кое-кто мое долбаное крылышко едва мне не оторвал.
Я посадила его к себе на плечо, чтобы мы оба могли наблюдать за встречным транспортом, пока фургон направлялся в международный аэропорт «Цинциннати – Северный Кентукки». Большинство звало его международным аэропортом «Низины» или, по-простому, «Большим МАНом». Встречные автомобили ненадолго высвечивались редкими уличными фонарями. Чем ближе мы подъезжали к зданию аэропорта, тем больше становилось этих фонарей. Охваченная вспышкой возбуждения, я выпрямилась на сиденье. Все у нас должно было получиться. Я непременно арестую Трента. Где бы он ни оказался, я все равно его достану.
– Сколько сейчас времени? – спросила я.
– Пятнадцать минут двенадцатого, – пробормотал Дженкс.
– Двадцать минут двенадцатого, – поправил его Эдден, указывая на часы фургона.
– Пятнадцать минут двенадцатого, – прорычал в ответ феек. – Я гораздо лучше знаю, где солнце, чем ты – в какую дыру тебе ссать.
– Дженкс! – в ужасе воскликнула я. Ник расцепил сложенные на груди руки, и часть его обычной уверенности в себе тут же к нему вернулась. Эдден примирительно поднял руку.
– Ничего-ничего, мисс Морган.
Клейтон, весьма настороженный полицейский, который, похоже, решительно мне не доверял, поймал мой взгляд в зеркале заднего вида.
– По правде, сэр, – с неохотой признался он, – эти часы на пять минут спешат.
– Что, съел? – ядовито воскликнул Дженкс.
Эдден взял трубку автомобильного телефона и включил динамики, чтобы мы все могли слышать разговор.
– Убедимся, что самолет на земле, а все люди на своих местах, – сказал он.
Я тревожно поправляла свою перевязь, пока Эдден нажимал три кнопки на телефоне.
– Слушаю вас.
Последовало краткое колебание, а затем из динамиков затрещал грубый мужской голос.
– Капитан, мы ждем у ворот, но того самолета здесь нет.
– Вы не там ждете! – заорала я, резко дергаясь вперед и вздрагивая от боли. – Они уже должны садиться на борт.
– Самолет еще не выходил из тоннеля, сэр, – продолжил Рубен. – Все ждут в здании аэровокзала. Говорят, там незначительная поломка. Уйдет всего час. Вам такое годится?
Я перевела взгляд с динамика на Эддена. И почти увидела, как под его задумчиво наморщенным лбом циркулируют умные мысли.
– Годится, – наконец сказал капитан. – Всем оставаться на своих местах. – Он повесил трубку, и слабое шипение прекратилось.
– Что происходит? – крикнула я Эддену в самое ухо, и он злобно на меня посмотрел.
– Опустите свою задницу на сиденье, мисс Морган, – раздраженно проворчал капитан. – Вероятно, все дело в ограничениях вашего друга по дневному времени суток. Авиалиния не станет заставлять народ ждать на асфальте, когда аэровокзал пуст.
Я взглянула на Ника, чьи пальцы нервно выстукивали неслышный ритм. По-прежнему испытывая жуткую неловкость, я откинулась на спинку сиденья. Посадочные маяки аэропорта дугой бежали по самому низу облаков. Мы были почти на месте.
Тут Эдден набрал по памяти какой-то номер, и улыбка расползлась у него по лицу, когда он отключил телефон от динамиков.
– Алло, Крис? – спросил капитан, и я сумела расслышать, как женский голос ему ответил. – У меня к тебе вопрос. Похоже, юго-западный рейс застрял в ангаре. Одиннадцать сорок пять до Лос-Анджелеса. Что с ним такое? – Тут Эдден умолк, внимательно прислушиваясь, и я вдруг обнаружила, что пытаюсь откусить заусеницу у ногтя. – Спасибо, Крис. – Капитан испустил игривый смешок. – Как насчет самого толстого бифштекса во всем городе? – Еще один смешок. Я могла бы поклясться, что уши Эддена покраснели.
Дженкс громко заржал над чем-то, чего я не расслышала. Тогда я взглянула на Ника, но он не обратил на меня внимания.
– Да, Крисси, – протянул Эдден. – Пожалуй, у моей жены с этим просто беда. – Дженкс рассмеялся вместе с капитаном, и я, отчаянно нервничая, потянула прядь своих волос. – Ладно, после поговорим, – наконец сказал Эдден и отключил телефон.
– Ну что? – нетерпеливо спросила я с самого краешка сиденья.
Остатки улыбки никак не хотели покидать круглой физиономии капитана.
– Самолету запретили вылет. Похоже, кто-то стукнул в ВБ, что на нем есть партия «серы».
– Будь оно все проклято! – выругалась я. Приманкой был автобус, а не аэропорт. Что Трент такое творил?
Глаза Эддена заблестели.
– ВБ в пятнадцати минутах отсюда. Мы можем выхватить партию «серы» прямо у них из-под носа.
Сидя у меня на плече, Дженкс опять начал ругаться на чем свет стоит.
– Мы здесь совсем не за «серой»! – громко запротестовала я, чувствуя, что все начинает рушиться. – Мы здесь за биолекарствами! – Кипя от негодования, я мигом умолкла, когда к нам стала приближаться шумная машина, направляющаяся обратно в город.