Мертвецы не катаются на лыжах. Призрак убийства (сборник)
Шрифт:
Лыжники уже поднимались наверх. Не все кресла подъемника были заняты, но людей прибывало достаточно, чтобы Марио не зевал. Наблюдая за маленьким добродушным человечком, сновавшим между лыжниками, Генри удивился, что накануне не заметил его явной хромоты, предположительно и являвшейся результатом того, о чем полковник сказал: «Доездился». Марио очевидно был личностью популярной. Все прибывающие по канатной дороге лыжники знали его, и он почти каждого приветствовал по имени, в самой веселой манере сетуя на прискорбный недостаток снега. Если он и страдал из-за своего увечья, то ничем этого не показывал, и Тиббет понимал, что как человек, всю жизнь проведший на лыжах, старик научился воспринимать сопровождающий это занятие риск с философским фатализмом, а также усвоил код
Генри ожидал, что спуск будет еще более головокружительным испытанием, чем подъем, но ошибся. На самом деле маленькое путешествие оказалось восхитительным: эдакое олимпийское ощущение бесшумного скольжения меж вершин деревьев вниз, к деревушке – должно быть, именно так Аполлон или Меркурий спускались на землю, чтобы вмешаться в мелкие дела смертных. К тому же сейчас, когда солнце припекало, было гораздо теплее. Навстречу им кресла подъемника одно за другим плыли вверх – теперь пустых мест не было, – и инспектор заметил, что все сидевшие в них отстегивали лыжи и клали их на колени поперек кресла вместо страхующей перекладины.
Внизу Карло помог им сойти на землю и принял плату за проезд, а за турникетом, взвалив лыжи на плечо, сияя и с восторгом вдыхая чистый горный воздух, уже ждал полковник.
– Ну, вперед! – бодро протрубил он. – Все на месте? Все в порядке? Отлично. Первая остановка – лыжная база.
Бакфаст оказался человеком чрезвычайно знающим и полезным. Прежде всего он препроводил компанию англичан в маленькую темную мастерскую, где пахло горячим воском и сосновым деревом, там всем подобрали лыжи и палки, а для Тиббетов также и ботинки.
После этого все направились к маленькому выкрашенному голубой краской строению, располагавшемуся на деревенской улице, где проверили их предварительную запись в лыжную школу и приняли плату за услуги инструктора на неделю вперед. Эмми, с ее большим опытом, определили во второй класс (она скромно отказалась от более высокой ступени, пока немного не попрактикуется, чем заслужила одобрительный кивок человека за стойкой регистрации). Это означало, что ей придется каждое утро спускаться на занятия в деревню либо на лыжах, либо на подъемнике. Что касается новичков, то, поскольку в отеле их оказалось сразу четверо (включая, как выяснилось, немецкую девушку, которую здесь, в лыжной школе, все почему-то называли «бедная фройляйн Книпфер») и сезон еще только начинался, а потому царило затишье, сошлись на том, что при отеле для них формируется отдельный класс и инструктор будет сам приезжать к ним каждое утро. Полковник – на чудовищном итальянском – убедительно попросил, чтобы этим инструктором был Пьетро Веспи, второй сын старика Марио. Поскольку тот оказался одним из немногих инструкторов, хоть чуточку говоривших по-английски, эту просьбу также удовлетворили.
– Пьетро будет ждать вас на первый урок в половине третьего, – сказал администратор, вручая им карточки учащихся лыжной школы.
Когда все формальности были благополучно завершены, полковник отправился обратно к подъемнику, чтобы до ленча совершить еще несколько спусков, а остальные решили ознакомиться с деревней и пройтись по магазинам.
– Предупреждаю: английских сигарет вы здесь не найдете! – крикнул им Бакфаст из очереди на подъемник. – А единственный магазин, торгующий американскими, – это Generi Misti [9] , напротив отеля «Стелла». В нем заправляет Роза Веспи… жена Марио… очень приятная женщина… скажите, что это я вас прислал. – И полковник исчез за турникетом.
9
Букв.: разные товары (ит.).
Санта-Кьяра мало чем отличается от любого другого альпийского курорта. Деревенская улица тянется от массивного белого основания отеля «Стелла» на одном конце
Компания англичан с восторгом бродила по главной улице, глазея на витрины и покупая открытки. Вскоре они обнаружили, что в это время дня – была половина двенадцатого – вся жизнь деревни сосредоточивалась в барах и кафе. Их было бесчисленное множество. Оформление по последней моде – в лиловых и оранжевых тонах – и миланская мебель черного дерева отличали фешенебельный бар «Олимпия»; красный плюш и свечи в птичьих клетках источали дух старой Вены в баре «У Альфредо»; потрепанная обстановка в стиле «ар нуво» с мебелью из хромированных труб помещала кафе «Палома» в нижний разряд иерархии; между тем как не только выскобленные деревянные столы и стулья, но и само название бара – «Шмидт» – делали его практически недоступным для посторонних посетителей. Здесь местные накачивались своим пивом и вермутом и откровенно высказывали то, что думали о приезжих. Лишь когда какому-нибудь гостю удавалось установить по-настоящему доверительные отношения с деревенскими жителями, его иногда приглашали в sanctum sanctorum [10] , которая являлась истинным сердцем Санта-Кьяры и откуда исходили все сплетни. В конце концов английские туристы устроились выпить кофе в «Олимпии».
10
Святая святых (лат.).
– Наверняка тут баснословно дорого, – сокрушался Джимми.
Так и оказалось. Зато там было очаровательно, и кофе – выше всяких похвал.
Как все члены небольшой группы поняли по одиночеству, в котором оказались на вокзале в Инсбруке, англичане и американцы еще не открыли для себя Италию как страну зимних видов спорта. «Олимпия» была полна нарядных итальянок и француженок, которые предпочли провести утро в праздной болтовне друг с другом, пока их мужья катались на лыжах; кое-где можно было заметить более скромных на вид немцев и австрийцев. Многие при звуках английской речи повернули головы – появился свежий повод почесать языками.
За соседним столиком сидели две молоденькие итальянки, загадочно-прелестные, явно богатые и избалованные. Наслаждаясь кофе, Эмми уловила в потоке итальянской речи у себя за спиной имя баронессы фон Вюртбург. Она толкнула мужа ногой под столом и почти незаметно кивнула назад. Когда девушки ушли, миссис Тиббет сказала, что ей нужно купить сигарет, и Генри пошел с женой в магазин Розы Веспи, пока остальные позволили себе выпить еще по чашке кофе.
На улице Эмми схватила мужа за руку.
– Ну давай, колись. Что они говорили? Я умираю от любопытства.
– Я всегда считал, что ты не интересуешься сплетенями, – укоризненно заметил Генри.
– Не занудствуй. Рассказывай.
Тиббет ухмыльнулся.
– Ладно. Ты не единственная, кто не считает Марию Пиа пай-девочкой, – сказал он. – Из их разговора можно было понять, что они хорошо знали ее в Риме, до замужества. И Франко ди Санти они тоже знали. Скорее всего, у него – ни гроша, и они думают, что баронесса ходит по краю пропасти: судя по всему, с ее мужем шутки плохи.
– Я это сразу поняла. Стоило только взглянуть на него… – Эмми едва заметно передернула плечами. – Бедная Мария Пиа.