Мертвецы зимы
Шрифт:
— Ну, я должен сказать, это все очень мило и цивилизованно, но без зефира немного не то, — Доктор недовольно рассматривал чашку с шоколадом, которую моя Пердита поставила перед ним. Я проигнорировал эту грубость.
— Все то, месье, он прекрасен, я вас уверяю. Пердита делает просто бесподобный горячий шоколад.
Доктор осторожно сделал глоток и затем улыбнулся. Он кивнул Пердите.
— Прекрасно, мадам. Мои поздравления. И не отравлено.
Пердита кивнула и улыбнулась ему в ответ куда с большей вежливостью, чем он заслуживал.
Я
— Ну же, Доктор. Нейтральная территория, сэр.
Доктор гневно уставился на меня.
— Ну-ну, будьте же благоразумны, — сказал я, разведя руками.
Доктор хлопнул кулаком по столу. Его чашка подпрыгнула. Из нее вылилось немного шоколада.
— Я благоразумен. Где Рори?
— Он… недееспособен.
— Что это значит? Вы похитили его?
— Совсем нет… Мне жаль… — промямлил я. Да, непросто делать это. Сообщать плохие новости. Даже тем, кого на дух не переносишь. Я всегда ненавидел причинять другим боль. Физическую или душевную. Иногда душевная боль тяжелее физического удара.
— Ваш друг, мистер Вильямс… — продолжил я.
— Что вы с ним сделали?
— Ничего. Поверьте мне, дорогой сэр. Но он нездоров.
— Что?! — Доктор побледнел.
— Увы, — я постарался придать своему лицу наиболее сочувственное выражение. — У него запущенная стадия чахотки.
Доктор хотел было что-то сказать, но передумал. Он таращился на меня. В некоторой степени, мне было даже приятно. Он не сказал: «Вы ошибаетесь», «Вы лжете», «Это какая-то ошибка». Он просто смотрел на меня. И кивал.
— Это не вы заразили его? — спросил он, наконец.
— Клянусь, что нет. Я давал клятву Гиппократа. Я обязался не причинять вред окружающим.
— Но как… как он ее подцепил?
— Ну а как любой другой человек может подцепить эту ужасную болезнь? — вопросом на вопрос ответил я. — Я посвятил всю свою жизнь избавлению от нее. И вы это знаете.
— Это… — Доктор встал и выглянул из окна на море. Он нашел единственный повод, чтобы придраться ко мне. Он хотел закрыть мою клинику. Клинику, в которой и только в которой мог получить исцеление его друг. — Это очень удобно, — наконец, продолжил он.
— Не без этого, — согласился я.
— И все же, все же… Если бы я сказал вам, что есть сила, управляющая событиями… ведущая нас к этому… Ну, вы уловили мою мысль?
— Уловил, да.
— И, если бы я сказал вам: «Что бы вам ни обещали, не доверяйте!», вы поверили бы мне?
Я окинул Доктора взглядом, настороженно, прежде чем ответить. Что он был за человек, удивлялся я.
— Я отдал свою жизнь на службу Прогрессу, месье, — ответил я. — Конечно, вы замечаете, что иногда сама Судьба подталкивает нас к этому? Посмотрите на те счастливые совпадения, которые и привели к торжеству прогресса — например, перед тем как изобрести колесо, люди увидели бревно, катящееся по склону. Секрет выпечки хлеба, тайна свечи… возможно, их открытию поспособствовал животный жир, попавший в огонь и сгоревший, или
Доктор упрямо покачал головой.
— Это не Судьба сделала моего друга больным.
— Может быть, в этом случае, месье, как раз и сделала. Чтобы вы увидели более полную картину.
— Итак… Мне следует позволить вам вылечить его? — Доктор встал, с грохотом отодвинув стул. — Спасибо за шоколад. Это куда приятнее, чем направленное на меня ружье. А Эми может навестить его?
Я развел руками.
— Почему нет?
Рассказ Рори
Я был на берегу. В кресле. Ветер завывал, дул все сильнее. Надвигался шторм. Надо мной склонилась Эми.
— Привет, милый. Я поправила твое одеяло.
— Спасибо, — ответил я, стараясь не кашлять. — Здесь не очень холодно, если привыкнуть.
Она кивнула.
— Да.
— Ты выглядишь очень красиво, — сказал я ей, — с этими развевающимися на ветру волосами…
Она рассмеялась.
— Спасибо. У меня осенний имидж — рыжая, бледная и интересная. Как ты себя чувствуешь?
Я кашлянул.
— Испуганным, — я постарался улыбнуться.
В отдалении я слышал пение — или, скорее, странный мелодичный шум, который казался смутно знакомым.
Она обняла меня.
— Мне тоже страшно.
— Я немного растерян, — признался я. — Мне как-то не доводилось слышать о заболевании туберкулезом в Лидворте.
Она улыбнулась.
— Ну да.
— Это все равно что услышать о вспышке бубонной чумы. Или цинги, знаешь ли.
— Да, — она была странно немногословна.
— Я даже рад, что не вполне понимаю, что со мной, — слабо улыбнулся я. — Медики — самые ужасные и несносные пациенты. Мы всегда знаем, что с нами творится и почему. Это ужасно.
— Хотя ты выглядишь неплохо для больного, — она ободряюще сжала мое плечо.
— В некотором роде. Но я не понимаю, почему. Я всего лишь сижу на берегу… — я попытался пожать плечами, но это было нелегко.
— Думаю, это хорошо.
— Ты думаешь, Эми?
— Я не знаю. Это так странно. Такое чувство, что должно случиться что-то ужасное, — Эми замолчала и неловко переступила с ноги на ногу. — Это… Ты думаешь, Доктор прав? Ты согласен с ним, что это нужно прекратить?
Я взглянул на Эми. Потом оглядел весь берег вокруг нас. Ветер теребил одинокие клочки травы. Немного поодаль от нас сидели другие больные, спящие, кивающие головами, тихо что-то бормоча, или дремлющие в своих креслах.
Потом посмотрел на странное море.
— Я не знаю, — наконец, ответил я. — Мне так страшно. Я даже не могу мыслить трезво, — я помолчал. — Понимаешь, я должен был бы сейчас сказать, что Доктор спасет меня. Но сейчас я в этом что-то не уверен.
— Ты ему доверяешь?