Мертвое озеро
Шрифт:
Последние слова Петруша говорил, обратись к дому, как будто кто-то его слушал в окне.
Аня засмеялась.
– - Чему ты смеешься?
– - с сердцем спросил Петруша.
– - Над тобой!.. ха-ха-ха!.. у! как разгорячился. И играть будет, и курить будет… ха-ха-ха!
– - Буду, всё буду делать, что захочу, как переселюсь в город!
– - топнув ногой и разгорячась, воскликнул Петруша.
– - Да в том-то и вся сила, когда-то еще переселишься?
– - поддразнивая, заметила Аня.
– - Клянусь тебе, очень скоро!
– - торжественно
Аня перестала смеяться и с любопытством спросила:
– - А что?
– - Скоро состареешься -- не скажу!
– - Пожалуйста!
– - умоляющим голосом сказала Аня.
– - Я, пожалуй, скажу, только с условием.
– - Какое?
– - Танцуй со мной при Феде, а ему откажи, если он будет просить тебя. А то он меня всё дразнит, что ты на меня как на мальчишку смотришь…
Аня, помолчав, нетерпеливо сказала:
– - Ну, скажи же, что ты сделаешь?
Петруша огляделся кругом и, понизив голос, сказал таинственно:
– - Помнишь, по какому случаю он рассердился, хотел меня отправить в город? Да тетенька разнежничалась!
– - Ну, помню! что же?
– - с напряженным любопытством спросила Аня.
– - Не понимаешь?
– - с удивлением, в свою очередь, спросил Петруша.
Аня покачала головой.
– - Я…
Петруша опять огляделся и тихо продолжал:
– - Я перепишу черновое письмо Феди, что он у меня оставил, и выроню при нем, будто нечаянно.
– - Так что же?
– - А вот увидишь, что будет,-- весело отвечал Петруша и, схватив Аню за руку, потащил ее за собой, прибавив:-- Побежим в нижний сад.
Аня сначала упиралась, но потом пустилась бежать ровно с Петрушей и спросила его:
– - А кому писал Федя письмо?
– - К Танечке,-- отвечал Петруша,
– - И она ему пишет?
– - Разумеется!
Она замолчала и продолжала бежать. Петруша усилил свой бег и сказал:
– - А ты будешь писать ко мне, когда я уеду отсюда?
– - Это зачем?
– - Так!
– - Нет-с, вы уж лучше попросите Танечку, чтоб она вам обоим писала.
– - Трусиха!
– - заметил Петруша и, выпустив ее руку, пошел шагом.
– - Вовсе не из трусости!
– - А из чего же?
– - Так!
– - Значит, тебе меня не будет жаль?
– - с упреком заметил Петруша.
– - Пойдем к лодке, Петруша!
– - взяв его за руку, поспешно сказала Аня.
– - Зачем?
– - Нарвем цветов; я их ужасно люблю.
– - Ну пойдем!
И они как стрелы пустились бежать,-- перебежав мостик, повернули по берегу речки, которая прихотливо изгибалась узкою лентою, окаймленною с двух сторон широкими листьями болотных лилий. Прибежав к одному из кустов, Петруша взвалил себе на плечи два весла, которые скрывались там, и медленно пошел к лодке, стоявшей невдалеке. Он проворно прыгнул в нее и отвязал ее от колышка, покрытого изумрудным мхом.
Лодка заколыхалась, и из-под зеленой
– - Какие у тебя маленькие ножки!
– - заметил Петруша.
Аня, потеряв баланс, закачалась.
Если бы не ловкость Петруши, она упала бы в воду; но он схватил ее за руку и с силою притянул в лодку. Он смеялся. Аня тоже смеялась.
Лодка тем временем отчалила от берега и тихо прорезала себе дорогу в зелени, оставляя за собой ленту воды, которая уменьшалась постепенно и наконец исчезла.
– - Смотри, весло забыли!
– - кричала Аня.
– - И с одним накатаемся.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Петруша стоя правил одним веслом и насмешливо глядел на нее.
Легкий туман стал подниматься из реки, которая становилась шире и чище, а лес, окаймлявший берега с обеих сторон, густел и темнел. Петруша и Аня плыли молча; последняя смотрелась в воду, опускала руки в нее и так ехала, производя ими легкий плеск.
– - Петруша!
– - неожиданно окликнула она задумавшегося своего вожатого.
– - А?
– - спросил пугливо Петруша.
Эхо повторило их. Это Аню очень заняло, и она, смеясь, стала повторять на разные голоса имя Петруши и прислушивалась к эхо.
– - Отчего, Петруша, лес повторяет, что я ни скажу?
– - спросила Аня.
– - Это -- эхо,-- глубокомысленно отвечал Петруша.
– - Вот хорошо! я и без тебя знаю, что эхо!
– - насмешливо и передразнивая его голос, отвечала Аня и с важностью продолжала: -- Нет, ты мне растолкуй, отчего и как?
Петруша молчал.
– - Не знаешь?
– - А ты знаешь?
– - с досадою спросил Петруша.
– - Нет! но мне не стыдно! я не буду курить и писать письма!
– - Аня сопровождала свои слова лукавыми взглядами.
– - О, тогда я всё узнаю; а теперь чему научиться с Селивестром Федорычем? разве как сушить васильки, чтоб перемешивать с табаком и потом курить их.
– - Да тебе будет скучно там одному! На лодке нельзя кататься и рвать таких цветов.
И Аня нагнулась сорвать одну из лилий; но корень был крепок, и она только возмутила поверхность воды. Петруша, бросив весло, сорвал ей его.
– - Еще и эту, и эту!
– - говорила Аня Петруше, который наклонял лодку во все стороны, собирая цветы, разбросанные по реке, и говорил:
– - Чего мне будет жаль, так тебя, Аня: она тебя замучит попреками.
– - Уж, право, не знаю, что я ей сделала! она меня ужасно не любит,-- с грустью сказала Аня.
– - Ты пиши ко мне, если уж она очень…
– - Что же ты сделаешь?
– - Я…
Петруша призадумался и потом отвечал:
– - Я скажу ей, что не буду ее любить.
– - Ах! не говори ты ей этого!
– - воскликнула Аня в испуге и тихо заплакала.