Мертвое озеро
Шрифт:
– - Да скажите, чтоб он перестал петь.
Пение через минуту затихло.
Подали ужин. Настасья Андреевна, несмотря на свой обычный аппетит, ничего не ела. В половине ужина она сказала:
– - Позвольте, братец, послать ему туда ужин.
– - Сделайте одолжение! Иван! отнеси Петру Федорычу стакан воды и черного хлеба.
На глазах Настасьи Андреевны показались слезы, и она с упреком взглянула на Аню, которая печально сидела возле своего дедушки. После ужина Федору Андреичу вздумалось
– - Тс!
– - Аня, ты?
– - спросил Петруша, всматриваясь в темноту сада.
– - Я, я, Петруша!
– - Смотри, чтоб тебя не увидели.
– - Нет: он играет в карты с дедушкой, а она говорят с поваром… Петруша, нельзя ли мне вскарабкаться к тебе?
– - Высоко; впрочем, вскочи на карниз: я поддержу тебя.
И Петруша, свесившись из окна, протянул руки. Аля подпрыгнула, ухватилась за них и, как кошка цепляясь по стене, стала одной ногой на карниз и, локтями придерживаясь на оконнице, находилась почти в висячем положении.
– - Не упади!
– - заметил Петруша; и он придерживал ее.
Аня, указывая на стакан воды и хлеб, стоящий у окна, сказала:
– - Ведь это он тебе выдумал такой ужин.
И, вынув из кармана своего платья кусок жаркого и белого хлеба и подавая Петруше, прибавила:
– - А я вот что тихонько для тебя спрятала.
Петруша как бы нехотя стал есть; но по мере каждого куска он ел с большей и большей жадностью.
Аня глядела на него.
– - А какой соус был сегодня за обедом?
– - жуя, спросил Петруша.
– - Твой любимый.
– - Ах, жаль! вот ты бы мне его принесла.
– - Очень ловко! соус в карман положить!
– - смеясь, подхватила Аня.-- Я и так боялась, что заметят меня. Ты знаешь, как Настасья Андреевна глядит за мной.
– - Что она, рада, что я наказан?
– - О нет! даже не ужинала.
– - Вот хвастунья-то! а как уж грозила мне, как будто в самом деле злая.
– - Она тебя любит, Петруша.
– - Да я-то ее не буду любить, если она станет привязываться к тебе.
– - Ах, Петруша! выпустят ли тебя завтра? мне так скучно.
– - Пусть лучше меня продержат здесь с неделю, только бы отвезли в город и отдали учиться.
– - Надо проситься.
– - Хочет, чтоб я сказал, к кому я написал письмо, когда я сам не знаю!
– - Скажи, что к Танечке.
– - Ишь какая добрая! чтоб он пожаловался на нее! Лучше я скажу -- к тебе.
– - Изволь: я согласна! пусть меня наказывают, только бы тебя простили.
Голос у Ани задрожал, и она заплакала.
– - Аня, что ты, о чем плачешь?
– - с участием спросил Петруша.
Плача, Аня отвечала:
– - Настасья Андреевна уверяла его, что я всему виновата и что учу тебя лгать
Аня, рыдая, склонила голову на окно. Петруша с сердцем топнул ногой и, наклонясь к Ане, сказал:
– - Полно, не плачь: когда я стану учиться, я не позволю тебя так обижать.
В это время голоса за дверьми заставили их вздрогнуть. Локти у Ани соскочили; она скатилась вниз и, чуть не упав, пустилась бежать к себе в комнату.
Петруша долго не спал и видел, как Федор Андреич просидел всю ночь в креслах у окна, а утром он увидел его в постели во всей одежде.
На другое утро Аня, как ни хитрила, чтоб скрыть свои руки, расцарапанные при падении, но их тотчас заметил Федор Андреич и, сказав: "Куда вы это лазить изволили?", погрозил ей пальцем. За обедом он, неожиданно для всех, объявил, что завтра утром повезет Петрушу в город, что ему нечего делать в деревне.
Настасья Андреевна давно знала, что должна расстаться когда-нибудь с своим любимцем; однако это ей не помешало измениться в лице.
Селивестр Федорыч не доел жаркого и с ужасом глядел на хозяина; его жена закашлялась, как обыкновенно с ней случалось при всяком волнении. Федор Андреич, как бы заметив это, сказал учителю:
– - Вы можете остаться у меня, пока не сыщете места.
Учитель встал и отвесил поклон, его жена сделала реверанс, и с новым аппетитом Селивестр Федорыч доел свое жаркое и взял двойную порцию пирожного,-- верно, за своего ученика, которому в этот день отнесли обед в кабинет.
В доме сделалась суматоха. Настасья Андреевна на одной кладовой перебегала в другую, считала белье, и какие хитрости ни употребляла, чтоб проникнуть к своему любимцу,-- всё рушилось о железную волю ее брата.
Ане тоже не было случая переговорить с Петрушей, потому что Федор Андреич целый день сидел у себя в кабинете, а когда смерклось, посадил ее читать. Ужин был подан ранее обыкновенного, и, прощаясь, Федор Андреич объявил, что поедет в город с Петрушей после завтрака.
Настасья Андреевна с вечера заказала любимые кушанья Петруши для завтрака и не очень покойно спала эту ночь.
Глава VII
Утром, собравшись к чаю, Настасья Андреевна спросила лакея, стоявшего у двери:
– - Что, встал барин?
– - Никак-с нет!
– - Спит?
– - с удивлением поглядев на лакея, заметила Настасья Андреевна.
– - Никак-с нет!
– - поспешно отвечал лакей.
– - Что ты это зарядил свое "никак-с нет"! Поди, проси кушать чай.
И она стала заваривать чай.
Лакей не двигался с места и, запинаясь, сказал:
– - Да… они-с в ночь изволили уехать-с!..
Все присутствующие недоверчиво глядели на сконфуженного лакея.
– - Как, уехали?! а Петруша?
– - воскликнула Настасья Андреевна.