Мертвое озеро
Шрифт:
Ольга Петровна, давно жаждавшая говорить, передернув ушами, сказала:
– - Если бы у нее был хороший отец да не потакал бы ей, он бы не стал и говорить с такой дочерью.
– - Что ты сделала? говори!
– - запальчиво повторил вопрос свой Иван Софроныч.
– - Я не знаю, за что на меня надели это платье!
– - громко отвечала Настя.
– - За что? а я вот ему покажу!
– - возвысив голос, сказала Наталья Кирилловна, и, обратись к Зине, она прибавила: -- Подай письмо старому баловнику!
Зина объявила,
– - Ну, пошла, принеси!
– - сердито отвечала Наталья Кирилловна и обратилась к Ивану Софронычу, на лице которого показались крупные капли поту; он так переминался, как будто ему трудно было стоять на ногах: -- Я призвала тебя полюбоваться на твою дочь. Она стоила бы, чтоб ее выгнали из дому, потому что она не только Зине, но и горничным моим может подать дурной пример.
– - Скажите, ради бога, скажите скорее, что могла сделать моя Настя?
– - умоляющим голосом произнес Иван Софроныч.
Зина в ту минуту вошла в залу и объявила, что письма не нашла.
Наталья Кирилловна вспылила, выслала ее искать его и, обращаясь к Ивану Софронычу, допрашивавшему свою дочь, что она сделала, грозно крикнула, оскорбленная недоверчивостью его:
– - Она негодная девчонка,-- довольно с тебя!
– - Она моя дочь, и я хочу знать, в чем ее обвиняют,-- с неожиданной смелостью возразил Иван Софроныч.
– - Как? я наказала твою дочь, а ты вздумал у меня требовать отчета?.. Да я не такое еще придумаю ей наказание.
Настя вскрикнула и кинулась к отцу. Гриша тоже подошел к Ивану Софронычу, который сел на стул и, помолчав с минуту, тихо сказал:
– - Господи! скажут ли мне всю правду?
– - Расскажите ему всё, что дочь его делала у меня в доме!
– - произнесла Наталья Кирилловна, и приживалки радостно объявили отцу, что его дочь вешалась на шею Грише и хотела бежать из дому.
Иван Софроныч, как бы пораженный громом, зажал уши и, схватив Настю за руку, в отчаянии сказал:
– - Настя, неужели всё это правда? скажи.
– - Это чистая ложь!
– - громко и твердо произнес Гриша.
Наталья Кирилловна вскочила со стула, выпрямилась и с минуту не могла ничего сказать. Иван Софроныч тем временем жал руку Грише и твердил:
– - Спасибо: вы сняли камень у меня с груди.
– - А, вы заодно!
– - воскликнула Наталья Кирилловна.-- Так вот почему ты прикидывался, что не понимаешь, что я тебе говорю! Да как ты смел вбить себе в голову такие дерзкие мысли?
Наталья Кирилловна пришла в сильный гнев.
– - Что я такое сделал, матушка? она дочь моя… неужели…
– - Молчать! твоя дочь дура, а ты старая лисица! Но со мной плохо хитрить. Я никогда не позволю вам поймать его в свои сети!
– - И она указала на Гришу и повелительно продолжала:-- Чтоб нога твоя не была у этого интригана!
Иван Софроныч только тут понял, в чем дело. Он придвинул свою дочь к себе, приподнял ее склоненную голову и, поглядев ей в глаза, покойно сказал:
– - Это всё вздор! мы ни в чем не виноваты!
– - Голос его возвысился, и он продолжал:-- Посмотри прямо на всех: пусть они видят, что мы невинны,-- и пойдем отсюда.
И он повел Настю к двери.
Наталья Кирилловна не ожидала такого результата. Никто еще из ее дому не уходил добровольно. Она воскликнула:
– - Куда ты ее ведешь?
– - Из вашего дому,-- кланяясь, отвечал Иван Софроныч.-- Ей оставаться здесь не след. Я вам отдал дочь свою ребенком. Если бы, чего боже сохрани, она испортилась, то вы, сударыня-матушка, как вторая ее мать, всему были бы виноваты и должны были бы дать ответ богу за нее. Пойдем, Настя, пойдем; отец твой найдет, чем прокормить тебя.
– - Остановите его!
– - грозно сказала Наталья Кирилловна, не признавая ничьих распоряжений у себя в доме.
Приживалки кинулись к двери. Наталья Кирилловна продолжала:
– - А, голубчик! ты думаешь меня провести: ты потому свою дочь уводишь, чтоб тебе удобнее было заманивать моего племянника. Но я…
Наталья Кирилловна была прервана восклицанием Гриши, который полным негодования голосом сказал:
– - Тетушка, не оскорбляйте его!
Иван Софроныч, дрожа всем телом и запинаясь, однако, громко произнес:
– - Григорий Михайлыч! в доказательство вашей тетушке, что мы с дочерью не имеем ровно никаких видов на вас, прошу покорнейше избавить меня от ваших посещений. Поберегите и так невинно пострадавшую девушку. Да, Настя, знай: ты лишишься отца, если ослушаешься…
Настя кинулась на грудь к отцу, который, гладя ее по голове, говорил, обращаясь к Наталье Кирилловне:
– - Прощайте. Дай бог, чтоб никто более не нуждался отдавать свое детище в чужой дом!
С этими словами Иван Софроныч с Настей оставили залу, где все были поражены словами и голосом старика.
Наталья Кирилловна слегла в постель. Зина в этот день приняла очень много лекарств, потому что ее благодетельнице не нравился вкус их, то соленый, то сладкий, и она поминутно требовала новых лекарств, то в порошках, то в пилюлях, которые, по заведенному порядку, Зина должна была сначала пробовать.
Глава XXXVI
Разлука с Настей имела на Гришу сильное влияние. Он сделался мрачен, молчалив; везде ему было скучно, ничем не мог он заняться, и бедная девушка не выходила у него из головы. Он слишком хорошо знал ничтожные средства отца, но помочь горю ничем не мог, да и Иван Софроныч упорно стоял на том, что Гриша нанесет ему страшное оскорбление и посягнет на его честь, если будет принимать какие-то ни было меры для свидания с Настей.