Мертвое солнце
Шрифт:
На поляне мгновенно стало тесно и очень шумно. Эльфы шустро отцепили от меня невменяемого Элли и всунули ему в руки флягу — явно не с водой. Ну на-а-адо же… Они меня больше не боятся? Подходят близко, при обращении к ним не шарахаются… Вот только с полянки эльфы предпочли убраться как можно быстрее, оставив Рая и судорожно глотающего вино из фляги Элли. И чего они сейчас боятся — русалок, что ли? Так речные красавицы уже уплыли… Даже подарок оставили!
— Эм-м… Лэсс, — смущенно обратился ко мне Рай. — Прости меня, а?
Я изумленно вздернул брови. Да что на них всех
Очевидно, эльф правильно истолковал причины моего удивления, потому что пояснил:
— Прости, что я тебя бросил, когда тебе нужна была помощь.
И это все? Из-за такого они вздумали извиняться? И это гордые эльфы?! Да-а-а…
— Да ладно, — дернул крылом я. Как будто меня в первый раз вот так вот бросают… Правда, не в этом мире. Но все равно — мне не привыкать.
Родители не раз и не два уезжали на пару-тройку недель, оставляя меня на Настю. Разумеется, легкомысленная сестренка приходила домой только ночевать, да и то не всегда, оставляя малолетнего тогда меня на произвол судьбы. Я был полностью предоставлен самому себе, и если бы не научился справляться со всем самостоятельно, то давно бы уже протянул ноги как в фигуральном, так и в самом что ни на есть прямом смысле.
На эльфов же я был обижен больше потому, что за последние улэды как-то уже привык, что со мной обращаются как с любимым ребенком — холят, лелеют, да еще и вкусно кормят. Изматывающие же тренировки и довольно нудные уроки я воспринимал как неизбежное дополнение к сытой и хорошей жизни. И то, что во время пути меня вот так вот откровенно бросили на произвол судьбы, стало крайне неприятным сюрпризом.
Поежившись, я решил все-таки откопать в сумке рубашку, пусть даже это займет немало времени. Буркнув «подержи», я всучил Раю подаренную жемчужину и едва не по пояс закопался в небольшой на вид сумке. Не может быть, чтобы я перевел уже все рубашки! Я их брал больше десятка, а выкинуть пришлось всего три… «Четыре, если быть точным», — иронично подумал я и вспомнил про сиротливо лежащую под кустиком горстку окровавленных лохмотьев. Что такое «не везет»…
— Ага! — торжествующе воскликнул я и взмахнул найденной темно-синей рубашкой, словно знаменем. Ура, нашел!
Быстро одевшись, я развернулся к Раю, который рассматривал жемчужину с непередаваемым выражением лица.
— Откуда у тебя это? — поинтересовался он, не спеша возвращать мне эту мечту земных ювелиров.
— Русалка подарила, — пожал плечами я.
— За что?! — выпучил глаза, словно карась, Раилиар, протягивая мне жемчужину. Наконец-то! Я уже было подумал, что он решил забрать ее себе.
— За красивые глаза, — фыркнул я и, аккуратно вынув жемчужину из судорожно сжатых пальцев эльфа, невольно ею залюбовался. Идеально гладкая, скорее овальная, чем круглая, она переливалась в свете двух солнышек всеми тонами розового. Красота!
— Очень может быть, — неожиданно серьезно кивнул родственник, а я чуть не уронил жемчужину. — Глаза у тебя, Лэсс, действительно красивые.
— Э? — опешил я. Это он к чему?
Больше не обращая на меня внимания, Рай аккуратно сгреб остатки моей одежды в кучку и запустил в нее крошечным файерболом. Правильно — не оставлять же их. Мало того что это неприлично — загрязнять такой красивый берег, так еще и моя кровь, оставшаяся на одежде, может попасть в руки какому-нибудь шальному забредшему сюда магу-экспериментатору. А в таком случае последствия могут быть самыми неожиданными. Причем как для меня, так и для самого мага.
— Поехали. — Рай легко вспрыгнул в седло и тронул бока коня пятками, направляясь прочь с поляны. Наспех засунув жемчужину в сумку, я вскарабкался на спину Психа и поехал вслед за приемным дядей.
— …Что значит — «не стали его топить»?
— То и значит, колдун. — Русалка лениво дернула хвостом, отчего Линсахеете окатило фонтаном брызг. Маг скрипнул зубами, но промолчал. — Я дала ему защиту. Отныне ни одна русалка не поднимет руку на того, кто отнесся к нам не как к опасной нечисти, а как к простым женщинам. Я, конечно, не Владычица, чтобы обеспечить ему полную неприкосновенность, но оберег от своих соплеменниц я ему дала.
— Дура! — Маг вскочил на ноги и, не в силах сдерживаться, забегал по берегу. — Ты… как ты посмела… хвостатая дура!
— Следи за словами, маг, — оскалилась речная дева, подаваясь немного вперед. — Я ведь и отомстить могу!
Линсахеете отпрянул от разъяренной русалки и злобно выругался.
— Да что же это такое?! — рыкнул он. — И тут не повезло. Ай, чтоб вас всех…
Шарахнув по речной глади увесистым огненным шаром и едва не попав в еле успевшую отпрянуть предводительницу местных русалок, маг залез в седло невзрачного коня и устремился прочь. Речная прелестница проводила его долгим запоминающим взглядом.
— Аалини. — Рядом выплыла из реки молоденькая русалочка, еще совсем ребенок.
— Да, малышка, — обратилась к ней та, которую назвали Аалини, ласково улыбнувшись и вмиг преобразившись из разгневанной амазонки в добрую женщину.
— Злой не вернется? — Губки малышки надулись и задрожали. Она явно собиралась заплакать.
— Нет, маленькая моя, не вернется. — Русалка погладила девочку по голове. — Я не позволю…
Небольшой инцидент с русалками никак не сказался на скорости и скрытности нашего передвижения — мы все так же, изображая партизан в белорусских лесах, двигались по направлению к границе, где, как мне было сказано, имелся мощнейший стационарный портал, способный переправить нас всех прямо в Эноли, минуя Тарс. Экспресс-доставка, так сказать… Первым классом и с повышенной комфортностью.
Сама же граница, по крайней мере со стороны империи, произвела на меня самое гнетущее впечатление. Роль приграничной имперской крепости исполняло нечто, созданное «по мотивам сарая»: такое же страшное и покосившееся, правда, не деревянное, а каменное. И таможенники были… соответствующие. При виде нашего отряда половина из них ощерилась в предвкушающих улыбках, доставая оружие, а другая половина шустро разбежалась по разным углам. И это доблестные стражи границ Великой Империи?! М-да…
Разобрались с этой пародией на охрану быстро: бабушка просто сунула в руки самому толстенькому и важному из них, с ржавой насквозь алебардой в короткопалых ручонках, большой мешочек с позвякивающими в нем монетами. Страж маслено заулыбался и махнул рукой, позволяя проехать.