Мертвое ущелье (Логово)
Шрифт:
Но произошло неожиданное. Невдалеке, в каких-нибудь трех или четырех километрах впереди, ударили немецкие орудия. Поначалу Ирина и Игнат подумали, что возникла ночная короткая артиллерийская перестрелка, такое на передовой бывает. А может, два-три танка прорвались к своим через линию фронта или прошла разведка боем, чтобы выявить и засечь огневые точки. Хотя время суток для этого не самое лучшее... Но уже после нескольких минут артподготовки оба поняли, что — дело серьезное. Это артобстрел перед войсковым ударом. Кто-кто, а разведчики хорошо знают, как начинаются, как развиваются войсковые операции. Они даже по частоте выстрелов и калибрам орудий уже распознают: для чего эта
— Да... Надо уходить в глубь леса.
— Ты так думаешь?
— Да, Ира. Возможно, здесь скоро будут наши, но перед этим начнется такая мешанина, что лучше отойти в лес. Пользы здесь от нас не будет, мы — разведчики, и тебя я обязан доставить в целости к нашим.
— Невелика персона.
— Конечно,— согласился Игнат.
Ирина фыркнула и обиделась. Одно дело, когда она сама себя так назвала, а другое — он. Это обидно.
С полчаса они молча отходили в сторону немецкого тыла, углубляясь в лес, не разговаривали. Игнат был озабочен, а радистка обижена.
Игнат старался уходить от троп и дорог. Меньше вероятности наткнуться в темноте на немцев. Они с Ириной отойдут от передовой, а потом полазают по немецким артиллерийским тылам, посмотрят, что можно «хорошенького» сделать противнику: разбить или снять орудийные прицелы.
Кони давали им преимущество — всегда можно было использовать их скорость. Но чувство досады не покидало разведчиков: Ирину — потому что она понимала, что не у дел они оказались, вольно или невольно, из-за нее, из-за ее плена. Именно — не у дел. Потому что рации у них не было. И задания — тоже. Разведчик без связи и тем более без задания — это уже не разведчик. Даже сбор сведений о войсках противника сейчас мог оказаться ненужным, поскольку началась какая-то войсковая операция, и начали ее немцы. Чем ответят наши? Далеко ли прорвутся немцы и прорвутся ли вообще? Может быть, вся армия Плахотина ударит или здесь или где-то в другом месте? По крайней мере, ясно одно: стабильность линии фронта на этом участке отныне нарушена, поэтому сейчас трудно понять, какие именно данные о немцах могут быть полезны нашему командованию. Да и связи-то нет... Вот все эти мысли и создавали неприятное чувство досады и неудовлетворенности у Игната. Хотя, казалось бы, последнее задание — по спасению радистки — он выполнил безукоризненно, правда, с ее помощью. Но так и должно было произойти. Это — норма в разведке. Работают все. И те, кто попал в ловушку,— тоже.
Грохот сплошного артобстрела прекратился, были слышны только отдельные выстрелы орудий. Потом вдруг наступила тишина на переднем крае. Ну, не совсем тишина, но пушки и минометы молчали. И вот со стороны передовой по лесу покатился долгий ровный тягучий гул. Основным в этом звуке было гудение многих, танков, которое сливалось с автоматными и пулеметными очередями, с выстрелами из карабинов и пистолетов. Все это смешивалось в единый сплошной гул, и разведчики понимали, что сейчас двинулись немецкие части. Игнат достал карту. Посветил карманным фонариком с красным фильтром, чтобы Ирине было видно.
— Это вот здесь: в центре или на правом фланге у полковника Чугунова.
Радистка молча посмотрела на карту. Где сейчас их товарищи? Что делать? Игнат, конечно, придумает. Без дела сидеть они не будут. У них есть оружие, кони. Есть немалый опыт в разведке. Но уж очень непривычно ей без рации.
«Парабеллум», который ей отдал Игнат (оставив у себя только «шмайссер» и одну, последнюю, гранату), был неудобен — слишком тяжел для ношения в кармане. Но ничего не поделаешь, зато стрелять из него можно далеко и довольно точно.
После артстрельбы на передовой заметно оживилось движение на дорогах, в немецком прифронтовом тылу. Разведчики уже встречали на пути спешащие к переднему краю грузовики и повозки. Белый свет из маскировочных щелей автомобильных и танковых фар прорезал полную мглу над дорогами.
Идя лесом, они старались успокоить коней, чтобы те не заржали и не. привлекли тем самым внимания немцев.
Два раза Игнат оставлял радистку и коней в лесных зарослях, а сам подбирался к дороге, надеясь напасть хотя бы на повозку. Но с одной гранатой и автоматом особенно не разгуляешься. Грузовики идут с солдатами, да и прошедшие к фронту три повозки тоже были с солдатами. Сколько — не видно, потому что фургоны покрыты пятнистым брезентом — и идут один за другим.
Разведчики медленно продвигались по густому березняку, когда Игнат вдруг почувствовал запах обжитой землянки, точнее — землянок,— запах был множественным, с нескольких направлений. Он оставил радистку с лошадьми и осторожно стал подбираться к жилью.
На столбах была натянута колючка, за ней несколько блиндажей, и никаких признаков людей. Но дух, идущий оттуда, говорил о том, что блиндажи жилые.
Разведчик выждал с минуту, пролез под колючку и подполз к первой землянке. Все было тихо. Три наката бревен сверху, ступеньки, спускающиеся вниз, в блиндаж, выложены камнями, все оборудовано на совесть, с немецкой обстоятельностью.
Поочередно осмотрел все шестнадцать блиндажей, обследовал местность. Люди ушли отсюда, судя по всему, несколько часов назад. В некоторых блиндажах он обнаружил пустые бутылки, мятый, но чистый котелок. Густо пахло свежим кофе. Его варили перед уходом. На деревьях — обрывки проводов. Без сомнения какой-то штаб. Может, штаб полка. Пехотного, потому что вокруг только следы коней, а автомашин и танковых следов нет. Дорога от подземного штаба уходила к фронту. В стороне от земляных штабных помещений остались следы снятых палаток. И нигде ни мусора, ни бумаги. «Аккуратные сволочи,— подумал Игнат,— нам бы не мешало порядку у них поучиться...»
Обследуя блиндаж, разведчик учуял в одном из них запах собаки, нашел следы шерсти. Здесь вместе с хозяином жила овчарка. Игнат хорошо видел все, несмотря на темноту... И вдруг он заволновался. Чуткие его ноздри опять уловили запах знакомых духов. Это без сомнения духи «лейтенанта Галкина». В других блиндажах были похожие ароматы, но именно этот запах витал только здесь. Может быть, и вправду этот гад тут оши-вается? Ведь уже второй раз Игнат натыкается на тот самый «его» запах. А может, все-таки совпадение?
На глаза разведчику внезапно попался небольшой поблескивающий предмет. Игнат замер. У самой стены, оброненная впопыхах, почти незаметная для глаза в темноте, лежала винтовочная гильза. Точнее не совсем гильза, а сделанная из нее зажигалка. Немцы не пользовались самодельными зажигалками, у них были заводские. Но эта зажигалка была знакома Игнату, он сразу узнал ее. И держа ее в руках, разглядывая, он понимал, что «Галкин» унес ее, как сувенир, что ли, в память о своем ловком побеге из отряда. Игнат хорошо помнил, что эту штуку изготовил лейтенант Бармин, убитый этим «Галкиным». Видимо, Бармин и подарил ее тогда своему «товарищу», второму «лейтенанту».