Мертвое время

Джеймс Питер

— Скотина. Ну ты и скотина.

Покупателей не было весь день, никто не звонил, никто ничем не интересовался, никто даже не пытался продать им что-то. Стрелки на часах подбирались к половине четвертого. Эффект выпитого за ланчем пива рассеялся, а приниматься за выпивку снова было еще рановато. В таком настроении он был готов убить кого-нибудь.

«Позвони. Позвони, позвони же, ублюдок. Не заставляй меня ждать. Найду — шею сверну».

Лукас снова вышел, взял в ближайшем кафе два кофе — себе и помощнику — и, вернувшись, сел за стол.

Почтовый ящик был забит спамом и счетами, оплатить которые он не мог. За окном непрерывным потоком шли люди, преимущественно туристы. «Ну же, придурки, зайдите и купите у меня хоть что-нибудь!» Но никто не заходил и никто ничего не покупал. Впрочем, сейчас его больше заботило не это. Разве что случилось бы чудо, и в магазин забрел бы какой-то чудак и скупил все подчистую. Только такие деньги могли бы помочь ему разобраться с текущими проблемами.

Сидевший в своей каталке Деннис Купер с головой ушел в сборник судоку, что вполне устраивало Дейли, — настроение не располагало к пустому трепу. К тому же он просто не понимал Купера, когда тот начинал нести какую-то философскую заумь, цитируя людей со странными именами, о которых Лукас никогда и не слышал.

Августин Красники, чьи обязанности в магазине сводились к перемещению покупаемых или продаваемых тяжелых предметов, всю первую половину дня оставался наверху, где, скорее всего, смотрел запись какого-нибудь пропущенного футбольного матча.

Лукас Дейли то и дело проверял по телефону результаты скачек. Ставок он сегодня не делал — коэффициент был низкий, и он даже при наилучшем раскладе получил бы слишком мало.

Что могло бы его устроить, так это тройной коэффициент.

Или звонок, которого он ждал.

Бег мыслей прервало появление за окном фигуры, передвигающейся с помощью палки.

— Ему еще какого черта тут надо? — проворчал Лукас.

Купер оторвался от судоку:

— Боже, сам пожаловал!

Секундой позже в магазин вошел Дейли-старший, пребывавший в столь же скверном, что и его отпрыск, настроении.

— Привет, пап.

Не ответив на приветствие, старик обежал взглядом кабинет.

— Слышал, кого арестовали? Гарета Дюпона. И обвинение ему предъявлено не только в ограблении, но и в убийстве Эйлин. А это означает, что под залог его не отпустят и он будет находится, как мне сказали, в тюрьме Льюис.

— Хорошая новость.

Лицо Гэвина Дейли потемнело, как предгрозовое небо.

— И что же тут хорошего? Я хочу вернуть часы. Мне нужно найти кого-то, кто поговорил бы с ним в тюрьме. Дюпон должен знать, где они.

— Ты же вроде бы говорил, что часы в Нью-Йорке.

— Я так и думал, но подтверждение не пришло, а это плохой знак.

— Может, кто-то в тюрьме и поговорит с ним, если подмазать.

— Может быть. — Гэвин Дейли еще раз прошелся глазами по выставленным образцам и вдруг протопал к той самой паре китайских ваз, продать которые Лукас пытался чуть раньше. — А они как здесь оказались?

— Хороши, да? Отличная

покупка. Взял всего за сотню фунтов, а стоят они никак не меньше пары сотен тысяч.

— Неужели?

— Конечно! Девятнадцатый век, кантонские.

— Не объясняй, без тебя знаю. И что, и откуда.

Лукас с гордостью постучал себя по лбу и самодовольно ухмыльнулся:

— Видишь, что-то от тебя передалось и мне.

— Вот как? — Гэвин Дейли взял одну из ваз и внимательно ее осмотрел. — Говоришь, передалось?

— Да.

— У кого ты их купил?

— У одного парня. Кто такой, не знаю, никогда раньше не видел. Пришел с улицы, спросил, сколько я дам. Он даже не понимал, чем владеет!

— Как и ты! Хочешь продать за две тысячи?

— Неплохая прибыль!

— Эти вазы эпохи династии Мин. Есть несколько сколов, из-за которых цена будет меньше, но на аукционе, «Сотби» или «Кристи», за них могут дать около ста тысяч.

— Ну ничего себе. — Лукас разволновался, увидев перспективу решения всех своих проблем. — Черт!

Вековая фарфоровая ваза с грохотом упала на пол и разлетелась на десятки кусочков.

Не веря своим глазам, Лукас в ужасе уставился на старика:

— Черт! Ты ее уронил! Ты уронил вазу!

— Какой я неуклюжий! — Дейли-старший взял вторую вазу, а секундой позже и она выскользнула из его пальцев и последовала за первой. — Упс!

Сначала Лукас подумал, что отец пьян или, того хуже, у него развивается старческое слабоумие или какая-то другая болезнь. Ни шока, ни даже удивления на лице старого антиквара не отразилось — только злость и гнев.

— Как же ты глуп!

— Глуп? Я? — взорвался Лукас. — Посмотри, что ты натворил! Рехнулся?

— Рехнулся? Нет. Но я чертовски зол. И глубоко разочарован. Разочарован твоей тупостью. Эти вазы принадлежали твоей тете. Тот, кто забрал их, не понимал, что к нему попало, и сбыл по дешевке уличному барыге. А ты их купил. — Он покачал головой.

— Невероятно. Ты их разбил!

— А в чем проблема? Ты ведь заплатил за них всего-то сотню фунтов.

— Но они же стоили сто тысяч! И ты просто их разбил?

— Знаешь, что говорят про семейный бизнес? Слышал про правило трех поколений?

— И что говорят? — угрюмо проворчал Лукас, глядя на осколки разбившейся надежды.

— Первое поколение его строит. Второе — проматывает. Третье — спускает в трубу. Тебе удалось миновать промежуточную стадию. Поздравляю.

Гэвин Дейли в гневе протопал к двери. Стоило ему выйти, как в магазин вошли двое мужчин в деловых костюмах. В первый момент Лукас посмотрел на них с надеждой, но, узнав, попятился.

Один, ростом за шесть футов, с бритой головой и лицом словно выкованным из железа, выглядел так, словно, надевая пиджак, не позаботился убрать вешалку. У другого, чуточку ниже и одетого поизящнее, были набрякшие веки, под глазами темные круги, смазанные гелем, зачесанные строго назад волосы, в уголке рта дымящаяся сигара.