Мертвы, пока светло
Шрифт:
— Она тоже сражалась, — прошептала я.
В этот момент вошла Кения, массивная, бесстрастная, держа в руках чашечку с дымящимся кофе.
— Она очнулась, — сообщил Кевин, просияв при виде напарницы.
— Хорошо, — Кения не была настолько возбуждена этим событием. — Она сказала, что случилось? Может, стоит позвать Энди?
— Да, он так просил. Но он проспал только четыре часа.
— Он сказал позвать.
Кевин пожал плечами и подошел к телефону, стоявшему возле кровати. Я задремала, пока он говорил, но сквозь дрему слышала, как они с Кенией мурлычут, пока ждут. Он говорил о своих охотничьих собаках. Кения, насколько я понимаю, слушала.
Вошел Энди, я ощутила его мысли, склад его ума. Его массивное присутствие заполонило комнату. Когда он нагнулся, чтобы посмотреть на меня, я открыла глаза. Мы обменялись долгим взглядом.
Две пары ног удалились в холл.
— Он все еще жив, — резко сказал Энди. — И не перестает говорить.
Я сделала короткое движение головой, которое должно было обозначать кивок.
— Он сказал, что это началось из-за его сестры, которая встречалась с вампиром. Видимо, она потеряла столько крови, что Рене уверился, будто она сама превратится в вампира, если он не вмешается. Однажды, будучи у нее, он поставил перед ней ультиматум. Она отказалась, сказав, что не откажется от своего любимого. Она как раз завязывала свой фартук, готовясь к работе, пока они спорили. Он сорвал его, задушил ее и… кое-что еще.
Энди это явно не нравилось.
— Я знаю, — прошептала я.
— Кажется, — продолжил Энди, — он почему-то решил, будто все его чудовищные действия оправдываются его собственной убежденностью в том, что каждая, оказавшаяся в том же положении, как и его сестра, заслуживает смерти. На самом деле, здешние преступления очень похожи на два убийства в Шривпорте, которые до сих пор не были раскрыты. Мы надеемся, что Рене расскажет нам об этом, пока поправляется. Если сможет.
Я почувствовала, как сжались мои губы от ужасного сочувствия всем этим несчастным женщинам.
— Можешь рассказать, что произошло с тобой? — тихо спросил Энди. — Говори медленно, шепотом. У тебя вся шея в синяках.
Большое спасибо, об этом я и сама догадалась. Я пробормотала краткий отчет о событиях того вечера, постаравшись ничего не пропустить. Спросив моего разрешения, Энди включил маленький диктофон. Он положил его на подушку рядом со мной, после того как я это позволила, так что весь рассказ оказался записанным.
— Мистера Комптона все еще нет в городе? — спросил он после того, как я завершила рассказ.
— Новый Орлеан, — прошептала я, не в силах больше говорить.
— Мы поищем ружье в доме Рене, раз стало известно, кому оно принадлежит. Это будет недурным подтверждением.
В комнату вошла улыбчивая девушка в белом. Посмотрев мне в лицо, она попросила Энди прийти в другое время.
Он кивнул мне, неловко погладил мою руку и ушел, окинув доктора напоследок восхищенным взглядом. Она вполне достойна выла восхищения, но у нее на пальце было обручальное кольцо так что Энди снова опоздал.
Она решила, что он слишком серьезен и мрачен.
Я не хотела этого слышать. Но у меня не было сил держать защиту.
— Мисс Стакхаус, как вы себя чувствуете? — немного слишком громко спросила молодая женщина. Она была стройной брюнеткой, с большими карими глазами и полными губами.
— Отвратительно, — прошептала я.
— Представляю, — сказала она, многократно кивая, осматривая меня. На самом деле она едва ли себе могла представить такое. Готова побиться об заклад, что ее никогда не избивал на кладбище серийный убийца.
— Вы ведь недавно потеряли бабушку, не так ли? — с участием поинтересовалась она. Я кивнула, сдвинув голову на долю дюйма.
— Мой муж умер около полугода назад, — сообщила она. — Я знаю, что такое горе. Непросто быть храброй, правда?
Так, так, так. Я позволила своему выражению стать вопросительным.
— У него был рак, — пояснила она. Я попыталась выразить свое соболезнование, не шевелясь, но это оказалось невозможным.
— Что ж, — сказала она, выпрямляясь, возвращаясь к своей быстрой манере. — Мисс Стакхаус, вы несомненно будете жить. У вас сломана ключица, два ребра и нос.
Пастух Иудейский! Не удивительно, что мне было так плохо.
— Ваше лицо и шея жестоко избиты. Несомненно, вы чувствуете, как болит у вас горло.
Я попыталась представить себе, на что я похожа. Слава Богу, что у меня не было карманного зеркальца.
— На руках и ногах у вас также множество кровоподтеков и ссадин. — Она улыбнулась. — Зато живот и ступни в полном порядке.
Ха-ха-ха. Очень смешно.
— Я прописала вам обезболивающие, так что, если почувствуете себя плохо, вызывайте медсестру.
В двери за ней просунул голову посетитель. Она обернулась, заслонив мне обзор, и спросила:
— Да?
— Это палата Сьюки?
— Да, я только что окончила осмотр. Можете войти. — Доктор (судя по бейджу, ее звали Соннтаг) вопросительно посмотрела на меня, чтобы получить мое разрешение, и мне удалось произнести:
— Конечно.
Джи Би дю Рон подплыл к моей кровати, выглядя, словно картинка с обложки любовного романа. Его коричневато-желтые волосы сверкали под флуоресцентными лампами, глаза были почти такого же цвета, а рубашка без рукавов обнажала мускулы, которые были словно высечены резцом. Он смотрел на меня, а доктор Соннтаг — на него.
— Эгей, Сьюки, с тобой все в порядке? — спросил он, нежно прикоснувшись пальцем к моей щеке. Он поцеловал меня в лоб, выбрав местечко без синяков.
— Спасибо, — прошептала я. — Скоро будет в порядке. Познакомься с моим доктором.
Джи Би обратил внимание к доктору Соннтаг, которая едва не встала на цыпочки, чтобы представиться.
— Раньше доктора не бывали столь очаровательны, — сказал Джи Би просто и искренне.
— Вы не были у докторов с тех пор, как были ребенком? — удивилась доктор Соннтаг.