Мертвы, пока светло
Шрифт:
У меня намечалась пара выходных, и я стала переживать, что пропущу своего вампира, Билла. Я должна была передать бабушкину просьбу. Он больше не приходил в бар, и я засомневалась, что он вообще появится.
Мак и Дэнис тоже не показывались у Мерлотта, но Рене Леньер и Хойт Фортенберри уведомили меня, что те адресовали мне страшные угрозы. Не могу сказать, что я всерьез испугалась. Криминальное отребье вроде Крыс в изрядном количестве бродило по дорогам и среди трейлерных стоянок Америки, но у всех них не хватало то ли ума, то ли нравственных правил, чтобы перейти к оседлой жизни. Они не оставляли в мире ни одной позитивной отметины, по крайней мере, на мой взгляд. Я проигнорировала предупреждения Рене.
Однако ему нравилось передавать их мне. Рене Леньер был невысок, как и Сэм, но в отличие от моего румяного и светловолосого шефа смугл и с густой копной черных волос, подернутых сединой, шапкой покрывающих голову. Рене частенько появлялся в баре, чтобы выпить пива и повстречаться с Арленой, поскольку она (как он любил повторять всем посетителям) была его любимой бывшей женой. Их у него было три. Хойт Фортенберри был более незаметным, чем Рене. Он не был ни брюнетом, ни блондином, ни большим, ни маленьким. Зато всегда казался жизнерадостным и давал приличные чаевые. Он восхищался моим братом Джейсоном куда больше, чем тот, на мой взгляд, заслуживал.
Я порадовалась, что в ночь, когда вампир вернулся, в баре не было ни Рене, ни Хойта.
Он сел за прежний столик. Когда вампир оказался передо мной, я ощутила смущение. И поняла, что почти забыла о неприметном сиянии его кожи. Зато преувеличила его рост и красоту линии рта.
— Что для вас? — спросила я.
Он посмотрел на меня. Я забыла и о глубине его глаз. Он не улыбался и не моргал — был совершенно неподвижен. Я опустила защиту и почувствовала, как расслабилось мое лицо. Это было почти столь же приятно, как и сеанс массажа (мне кажется именно так).
— Кто ты? — спросил он. Уже во второй раз.
— Официантка, — ответила я, снова преднамеренно не поняв его. Улыбка сползла с моего лица. Покой был нарушен.
— Красного вина, — заказал он, огорчившись, что я не поняла его.
— Хорошо, — сказала я. — Искусственная кровь должна прибыть завтра. Простите, смогу ли я поговорить с вами после работы? Я хочу попросить вас об одолжении.
— Несомненно. Я в долгу перед вами. — Счастья в его голосе при этом не прозвучало.
— Об одолжении не для себя. — Я почувствовала себя задетой. — Для моей бабушки. Если вы еще не ложитесь — думаю, еще нет — в час тридцать, когда я заканчиваю работу, не затруднило бы вас подождать меня у служебного входа, позади бара? — Я кивнула в ту сторону, и мой хвост метнулся по плечам. Он следил за движением моих волос.
— Почту за честь.
Так и не поняла, было ли то проявлением галантности, что являлась, по бабушкиным рассказам, нормой поведения в прежние времена, или же он просто издевался надо мной. Я удержалась от искушения показать ему язык или сделать нос. Вместо этого повернулась и отправилась к стойке. Я принесла ему вино, он дал мне двадцать процентов чаевых. А вскоре, взглянув на его столик, я обнаружила, что он исчез. Интересно, сдержит ли он обещание?
Арлена и Дон ушли прежде, чем я была готова. Главной причиной было то, что все салфетницы на моих столах оказались полупустыми. Я забрала свою сумочку из запертого кабинета в конторе Сэма, где обычно оставляю ее на время работы, и попрощалась с шефом. Я слышала, что он в мужском туалете, скорее всего, пытается починить текущий унитаз. Я на секунду зашла в женский, чтобы проверить прическу и макияж.
Когда я вышла из бара, то заметила, что Сэм уже выключил свет на стоянке для посетителей. Служебную парковку освещал только сигнальный огонек на мачте перед его трейлером. К радости Арлены и Дон, Сэм оставил кусочек земли и посадил перед своим трейлером самшит, так что они постоянно отпускали насмешки в адрес его аккуратной живой изгороди.
Мне же всегда казалось, что это очень красиво. Как всегда, Сэм поставил свой грузовик перед трейлером, так что моя машина осталась на стоянке единственной.
Потянувшись, я посмотрела по сторонам. Билла не было. Я сама удивилась своему разочарованию. Или я действительно ожидала от него галантности, пусть даже к ней не лежало его сердце (да и имелось ли оно?)
«А может, — улыбнувшись, подумала я, — он сейчас выскочит из-за дерева или возникнет передо мной со звуком „Пуфф!“, окутанный черной с красными полосами накидкой с капюшоном». Но ничего не случилось. И я поплелась к своей машине.
Я ждала сюрприза, но вовсе не такого.
Из-за моей машины выскочил Мак Раттрей и в один прыжок оказался достаточно близко, чтобы ударить меня по скуле. Удар был силен, так что я рухнула наземь, словно мешок с песком. Я закричала, пока падала, однако удар выбил из меня весь воздух и содрал часть кожи, так что я оказалась тихой, бездыханной и беззащитной. Затем я увидела вздымающийся ботинок Дэнис — как раз вовремя, чтобы свернуться в клубок, прежде чем они начали бить меня ногами.
Боль возникла моментально, сильная и неослабевающая. Я инстинктивно закрыла лицо руками, принимая удары предплечьями, ногами и спиной.
Кажется, сперва я была уверена, что они остановятся после нескольких первых ударов, пошипят и осыпят меня проклятьями, а потом уйдут. И помню момент, когда вдруг осознала, что они собираются меня убить.
Я могла не сопротивляясь лежать и принимать удары, но вот погибать просто так — нет. В следующий раз, когда нога подлетала ко мне, я извернулась и вцепилась в нее изо всех сил. Я пыталась кусаться, хотя бы оставить отметину на одном из них. Я даже не понимала, чья это нога.
Затем откуда-то сзади я услышала вой. «О боже, они еще и собаку приволокли», — подумала я. Вой был явно враждебным. Если бы во мне остались хоть какие-то эмоции, волосы на голове наверняка встали бы дыбом. Я получила еще один удар в спину, а затем избиение прекратилось.
Результат последнего удара оказался ужасающим. Я слышала собственное хриплое дыхание, странный булькающий звук вырывался словно прямо из легких.
— Что за дьявольщина? — спросил Мак Раттрей. Голос его дрожал от ужаса.
Я снова услышала вой, ближе, прямо у себя за спиной. И еще откуда-то. Что-то вроде рычания. Дэнис начала скулить, а Мак — ругаться. Дэнис вырвала ногу из моих рук, которые внезапно очень ослабли. Они упали наземь и, казалось, совершенно утратили над собой контроль. Хотя взор мой затуманился, я видела, что правая рука сломана. Лицо было мокрым. Я побоялась продолжать думать над перечнем своих повреждений.
Мак закричал, затем Дэнис. Вокруг меня что-то происходило, а я не могла пошевелиться. Я видела только свою сломанную руку, разбитые коленки да темноту под своей машиной.