Мертвые люди
Шрифт:
Тень дернулась и завалилась, правильные рефлексы у мрази. Я согнулся и продолжил бег по намеченной траектории, не сводя взгляда с места куда упал урод. За спиной заорали уже на три голоса. Что, не понять, да и неважно. Так этот не стреляет, либо ствола с собой нет, либо выжидает. Поди знай. Пробежал метров с двадцать. Замер. Где же ты скотина. И тут скорей почувствовал, чем увидел, в траве движение. Ползет змеюка. Уже не уйдет, со спины народ бежит, тут как не ползи, все едино не успеешь. По лицу ударил прожектор фонаря, я вздернул руки вверх, и сразу упал на колени, сокращая площадь обстрела.
— Он
Метров в десяти от того места, где я показывал, поднялась фигура и побежала.
— Живым, — орал я, срывая голос.
Беглец и не помышлял отстреливаться, он все поставил на одну карту, бегство. Но я четко понимал, не уйдет, его нагонят, тут без вариантов. Через минуту ко мне приблизилось двое, светя фонарями в лицо, руки я держал на виду, автомат давно покоился в траве.
— Мужик хорош, я свой, — проговорил я, щурясь от яркого света.
— Разберемся, — сухо ответили мне.
Через пару секунд я заметил, как беглеца сбили с ног, и мелькнувший в свете фонаря приклад, явно давал понять, что там подавили все признаки сопротивления в самой жесткой форме.
Тут же ушло напряжение, и пришел холод, от легких порывов ветра и сырости земли и еще неожиданно образовалась легкая неловкость, за свой внешний вид. Стою на колониях в одних трусах, еще и грязный как черт.
— Мужики можно встать? — спросил я, смотря как по полю несется внедорожник, полосуя тьму светом фар, и добавляя красок проблесковыми маячками.
Машина резко затормозила, разрывая колесами траву, дверь открылась свет в салоне зажегся, освещая хмурое лицо, лейтенанта Андрей Ивановича Старого, что заведовал у нас отделением полиции. Он приблизился ко мне, подал руку помогая подняться, и голосом полным безысходности спросил.
— Соколов, что опять?
— Убить хотели, — на удивление спокойно ответил я.
— Как твои?
— Мать сегодня ночевала в детдоме, Яна жива, хозяйка дома под вопросом, — четко отрапортовал я.
— Тогда давай к своим, проверь как там… и через час к Клещу на допрос, — устало проговорил он, и следом громко и бодро, — Софин, доставить пострадавшего домой, а после ко мне. Ты это только матери сейчас ни о чем не говори, лучше завтра и по мягче.
Я кивнул. Вот так, вес я посёлки приобрели немалый, на слово верят в мои благи намеренья. Понятно дело допросы и следствие будет, но никто меня за подозреваемого не держит. Хотя, чему я удивляюсь, все закономерно, сначала ты работаешь на репутацию, после она на тебя.
Совсем еще молодой парень чуть ли не младше меня на пару лет, лихо козырнул, и расторопно открыл дверь. Мы с лейтенантом оба недовольно вздохнули. Такая услужливость коробила.
Парень лихо довез меня до дома, в каждом окне горел свет, остановил возле нашего "рафа". Зайдя на кухню меня встретила плотная завеса из запаха корвалола и валерьянки. Обе женщины сидели за столом тише травы, ниже воды.
— Как самочувствие? — вкрадчиво поинтересовался я.
— Плохо, — за всех ответила Мария Петровна, — но жить будем. И ремонт… надо делать.
С ней все понятно в шоковом состоянии, глянул на Яну, спокойна как памятник на площади после бури, такая же чистая и отрешённая. Целы и хорошо, а остальное все по утру.
— Я тогда мыться, и поеду, разберусь, что это за мразь, стрелять решила среди ночи, — получив сдвоенный кивок, направился в баню, прихватил с собой чистое белье, и пару рожков с патронами.
Пока мылся все, думал, за что мне все эти напасти. Пока бегал, воевал, на адреналине все казалось нереальным. А дома при женщинах следовало держать лицо, и маску невозмутимости. Но в полумраке и наедине меня накрыл отходняк, руки затряслись и грудь заныло, так что вздохнуть едва получалось. Меня хотели убить в родном доме. Как дальше жить? Где-то место, что можно назвать безопасным? Нет такого. И… и надо его создать? Вопрос был настолько понятным и жизненно утверждающим, что весь ужас ушел. Надо жилы порвать, но добиться того, чтобы в поселки дети могли гулять без пригляда. И отговорки по типу — это не моя стезя, более не должны ни то, что звучать, но и в мыслях не допускаться. Жизненная установка выбрана, а детали уже обдумаю в более приемлемых условиях.
В общей сложности, за полчаса справился с помывочным процессом. И так же устаканил мысли в голове. В том числе по поводу, кто это решил радикальным способом сократить срок моей жизни. Получилось несколько вариантов, но все сильно притянуты за уши. Первый вариант: это утренние пацаны решили отомстить. Второй: конкуренты из прошлого, что хотели бизнес отжать. Третий: просто псих завистливый. Сейчас съездите в отделение и все станет кристально ясно. Клещ этого отморозка расколет, тут к попу не ходи, сейчас нет визжащих адвокатов о правах заключённых, и либеральный ценностях.
В отделение прибыл быстро, находилось он все в том же здании конторы. Отметился у дежурного в фойе и далее был препровождён, по освещаемый фонариком коридору к допросному кабинету. В прихожей горела лампа дневного света, явно запитанная от генератора. Парни с близь лежавшего ГЭС, как и обещали подачу электричества, обеспечили. Правда пока с восьми утра, до восьми вечера. Но и это при нашей жизни очень даже хорошо. Молодой и бодрый сопровождающий ушел, оставив меня сидеть на пластиковом кресле в ожидании, более сведущих людей. За плотно прикрытой дверью, слышалось глухое бормотание, вставать и подслушивать я счел ниже своего достоинства. И так скоро все узнаю.
Не прошло и десяти минут, как дверь отворилась, и ко мне вышел Клещ собственной персоны.
— О, ты уже здесь, — флегматично заметил он, — пойдем ко мне поговорим.
— А этот? — я махнул рукой, в сторону двери.
— А этот уже и так рассказал больше, чем мы спросили, — сбился с шага, следователь, хмуро посмотрел мне в лицо, — или ты хочешь ему морду набить? Так мы не против.
Я на несколько секунд задумался.
— Бить не хочу, — тут я не лукавил, первоначальная злость улеглась, а ломать пальца об это ничтожество не хотелось, ведь если начну, то пока не забью насмерть, не остановлюсь, а парни если и оттянут, то явно не сразу. Похоже тот мертвяк из подвала основательно переделал мне психику, стою спокойно, рассуждаю про несостоявшегося убийцу, в место того, чтобы с пеной у рта бить его головой об стол, — убить хочу.