Мертвые люди
Шрифт:
Так, что это я тут стою, словно береза в чистом поле, там может Михалыча жрать начинают. Дробовик к плечу и, поднимая повыше ноги, пошел, к углу дома, почти трясь спиной об сетку, обошел угол, готовясь палить во все, что ниже метра. Никого, отмостка, тропинка из брусчатки, потом скамейка гномик. Отметил все машинально. Так, дальше. Беря круг больше, зашёл за следующий угол. И с облегчением выдохнул, старикан сидел на кладе дров, что сложены по кругу, высотой метра два, не меньше. Михалыч, свесив ноги на край, курил, тупо пялясь перед собой, семь тушь на земле.
— Ты как? — спросил я, прохрипим голосом.
— Хреново, — через несколько секунд, ответил старикан, — всех положили?
— Угу.
— Лестницу подай.
Чего боится прыгать, не высоко
Петр сидел на скамейке: ружье между раскинутых ног, рот приоткрыт, тупо пялится в стену. Михалыч подсел к нему, молча дал подкуренную сигарету, тот сомкнул губу, глубоко затянулся. Я пристроился на ступеньках, напротив них, сейчас полчаса отходника будет, проходили уже.
— Откуда они, на хрен, взялись, — ошибся, минуты хватило, быстро приспосабливаться.
— Там калитка была открыта, — отозвался Михалыч.
— А до этого, они где были? — задал, вполне резонный, вопрос.
— Наверное, собрали со всего дачного поселку, пока ехали, там же вдоль всей дороги сетка. Выход только тут нашли, — высказал я, единственную пришедшую мне в голову мысль.
— А, — дружно ответили мне напарники.
— Ага, я за угол бани зашел, а они там оравой стоят, как увидели меня, так и рванули.
Снова замолчали, погружаясь в не хорошие мысли. Чтобы не молчать, я спросил у старика.
— Михалыч, ты как на дрова залез?
— А? — он дернулся, на отрешённое лицо пришла задумчивость, — не знаю. Помню, бежал, как святой по воде, и взлетел, словно на крыльях. Сейчас ни в жизнь не повторю.
— Бывает такое, — заговорил Петр, — в стрессовых ситуациях человек активизирует все запасы организма. Есть документальные свидетельства, мать одной рукой машину подняла, спасая ребенка, мужик выпрыгнул из окна девятого этажа и еще час помогал людям со сломанной ногой…
Умолк, примеры закончились, что ли.
— Ага, теперь у нас Михалыч святой беглец по дровам.
Моя корявая шутка всё-таки выдавила кривые улыбки из хмурых лиц напарников.
— Пошли, что ли? — выкинув окурок, проговорил Петр.
Мужики, не хотя, встали со скамейке, я полез в рюкзак за респиратором, нюхать разлагающуюся вонь, как-то совсем не хотелось. Воняют, ничуть не меньше, чем люди-зомби, от следующей мысли меня бросило в холод и сухой ком застрял в горле. Будь на месте собак люди, мы бы не отбились, даже не убежали, тупо не успели бы. Мать их за все части тела, такая орава бы смела нас в одну минуту. Я тяжело задышал, не замечая вони, на ум пришли воспоминания, как я, дебил пустоголовый, бегал с топором по мертвому городу, еще и жесты неприличные показывал. Дерзкий, блин.
— Ты чего там?
— Иду, — одел респиратор, сжимая ружье так, словно тонущий спасательный круг, пошел к мужикам.
С дверью не заморачивались, во-первых, морально устали, во-вторых, куча мертвых псин как-то не располагала к возне с замком. Привязали душка замка, найденной в сараи веревкой, да вырвали машиной. Я стоял на стреме, пока старшие возились с воротами, Петр вошел в гараж, через минуту оттуда раздался злобный рык машины. Еще минута и на свет божий выехал "гольф" второй модели, только на больших колесах, с дугами впереди и фарами на крыше, вообще джип, только с кузовом от "гольфа", при всем этом ярко зеленого цвета. И ради этого я терпел весь этот ужас? Я разочарован.
— Это что за уродец? — Михалыч думал так же, как и я.
— У этого урода проходимость ничуть не хуже, чем у нивы, плюс он на соляре, плюс, запчастей найти в два раза легче, чем к любой машине Российского автопрома. Так что, лицо попроще. Не машина — мечта.
Ну, в чем-то, он определено прав, на просторах нашей страны немецких машин столько, что ремонт не составит никаких проблем, а если учесть, что большинству из них уже под двадцать, то и сам ремонт ничуть не сложнее, чем с жигулем или москвичом, а то и легче. Так что, выбор Петра, вполне, понятен.
— Вы оба за мной, дел еще по горло.
Мы, не споря, погрузились в машины. В самом деле, день только начался — надо работать. Это раньше, мы бы после такой встречи поехали бы водку глушить. А теперь жизнь изменилась, и мы вместе с ней.
Мародерство к моему легкому удивлению оказалось не таким уж и романтичным занятием, ни тебе подвигов, ни роковых красавиц. Просто тупой тяжелый труд, одно только грело душу — все, что притащим пойдет нам, а не дяде в теплом кабинете.
Первым делом нашли фургон для перевозок вещей, особо не заморачивались, нам не нужна машина на века, так, отъездить бы месяц и нормально. Потом добудем что-нибудь понадёжнее. Михалыч предложил фургон для перевозки продуктов, те, что ездят по всей стране, развозя товары в гипермаркеты и малые магазины. Нашли быстро, возле Maxima на стоянке, вычищен под ноль, но мы-то не за товаром. Аккуратно проверили территорию, Петр полез в машину, ключи торчали в замке, завелась охотно. Солярка на минимуме, и на том спасибо, отъехать бы куда подальше, чтобы не мозолить глаза, а там уже дозаправим. Петр каким-то образом умудрился добыть пятьдесят литров солярки. На вопрос — "Откуда такое богатство?" — пробурчал: "Потом отработаем". Потом так потом. Чего понапрасну мозг парить. Ну и поехали по намеченному маршруту. Мародеров в городе почте не было, так, пара машин с хмурыми мужиками, и все. Они показали свое оружие, мы свое, друг друга поняли и разъехались. Это только в фильмах категории Б все во всех стреляют при первой же встречи. Поначалу разграбили магазины поменьше, там все просто, собирали товар в коробки и на рохлях вывозили к машине. В основном работали мы с Петром, Михалыч же сторожил, чтобы нас никто не схарчил. После, поднабравшись наглости, поехали к "Depo", крупному строительному комплексу. На стоянке обнаружилось пару мертвяков, упокоили без труда, не тратя пуль, топорами как дрова порубили. Аккуратно зашли через разбитую дверь, внутри разруха и хаос, повсюду виднелись следы от пуль, да и гильз на полу хоть лопатой выгребай. Похоже, кто-то куражился, а не мертвяков валил, и эти кто-то были явно моральными уродами. Все продукты залили какими-то химическими средствами, электроинструмент, что не вывезли, расстреляли, что-то сожгли. Банок сто тушенки, пробитых ножом, это столько же сил надо было положить на пакость. Поматерившись, начали собирать что осталось. Мы не гордые, не переломимся нагнуться за лишней гайкой да шурупом. Пока мы с Петром ходили, Михалыч заправил кар, другие два мертвым грузом стояли на складе. Загрузка шла медленно хоть и в пахивали без отлынивания на перекуры.
Мало нас и надо что-то с этим делать. Как бы мы ни кочевряжились, но пришлось набирать людей со стороны, тех, что поприличнее. В общем выехали на следующий день, мы втроем и еще пять работяг. Михалыч остался с мужиками грузить машины, мы же с Петром поехали по делам Поселения. Когда вернулись, Михалыч был злой как черт, а причина проста: мужики работали из рук вон плохо, постоянно курили и пытались отложить товар для себя, в принципе это входило в условия оплаты, они могли нагрузить машину скарба для себя. Но наши вещи в приоритете, такое было условие. А на деле, как только мужики увидели халяву, сразу все позабыли. В общем, с матюгами и рычанием мы кое-как заставили их работать. Конец же рабочего дня мужики определили по старинке, то есть в пять ноль-ноль, все побросали и стали ныть, что пора домой. Попутно выставив ультиматум, мол, одной машины мало, и чтобы завтра каждому по столько. В ответ они были посланы далеко и надолго. Вообще охренели — на халявной соляре, машине и охране хотят разжиреть. Разошлись мы с ними примерно в таком ключе — они сами по себе, мы сами по себе. Когда приехали на следующий день, то нисколько не удивились отсутствию сильно умных мужиков.