Шрифт:
Дей КИН
МЕРТВЫЕ МИЛАШКИ НЕ БОЛТАЮТ
2 ЯНВАРЯ 1958 ГОДА, 20 ЧАСОВ 23 МИНУТ
Коттон открыл глаза и посмотрел вверх. Была ночь, но светила полная луна.
Где бы он не находился, Бонни была рядом с ним. Его голова покоилась у нее на коленях. Если не считать ее растрепанных волос и того факта, что она была одета в вечернее платье и норковую жакетку, которые недавно сменила на вязаное платье и узорную куртку для игры в поло, она выглядела сейчас точно также, как и на табуретке рядом с ним в "Циро". И что важно, на ней все еще были ожерелье, серьги и бриллиантовый браслет,
– Мы случайно не на судне?
– спросил он ее.
Девушка от алкоголя стала чересчур чувствительной.
– Я знаю, ты мне не веришь, - говорила она плохо повинующимся языком.
– Но ты еще увидишь...
– Что?
– Мой супруг имеет яхту.
– Не шути.
– Честно.
Она попыталась приложить три пальца к сердцу, но натолкнулась на определенные трудности, так как на этом месте вязаное платье сильно топорщилось.
"Маленькая ведьма, но очень мила", - подумал Коттон.
Он поднял голову с теплых и мягких бедер. Да, она не шутила. Они не только находились на моторной лодке длиной метров семь, которую вел человек, похожий на иностранца, но, казалось, плыли даже по каналу Санта-Моника, направляясь на огни большой яхты, стоявшей на якоре приблизительно в миле от побережья.
Коттон почувствовал себя не так хорошо, как прежде.
Бонни мгновенно отгадала его мысли.
– Только не говори теперь, что ты боишься.
Коттон пожал плечами и выбросил все сомнения за борт. Ему не раз приходилось мериться силой с другими мужчинами. Если его принудят, справиться он и с Джоном Р. Дирингом.
Бонни пошарила рукой по сидению в поисках бутылки, после чего поднесла ее ко рту.
– За нас!
– За активную половую жизнь!
– поддержал ее Коттон.
Яхта была большая и роскошная. Капитан походил на испанца. Море волновалось так, что куртка и платье Бонни мгновенно вымокли, прежде чем удалось поднять ее на яхту. Никто из мужчин, казалось, не был удивлен, увидя ее с Коттоном, и тот предположил, что его спутница и раньше использовала яхту для подобных рандеву. Во всяком случае, если Бонни хотела произвести на него впечатление, то это ей удалось. Он уважительно посмотрел на свое завоевание, следуя за ней по палубе. Создавалось впечатление, что гуляющая молодка сосватала себе такую кучу денег, которая перешагивала всякие границы.
Кабина внутри также была роскошной. С ней могла сравниться только гостиная в самом шикарном отеле.
Бонни закрыла за ним дверь и осведомилась:
– Тебе тут нравиться, Гарри?
– Да... Очень нравится.
Он прошелся по кабине, дотрагиваясь то до одного предмета, то до другого. Когда он повернулся, она уже скинула мокрую куртку и собиралась стянуть мокрое платье через голову с медно-красными волосами. В конечном итоге на ней остались лишь драгоценности.
– У-у-у!
– словно собачка, отряхнулась она.
– Проклятая вода!
Костюм Коттона тоже промок, и он снял куртку, наблюдая за Бонни. А та отправилась в ванную за полотенцем. Хотя он был с ней уже два дня, она по-прежнему его волновала.
– Знаешь, почему ты мне нравишься?
– неожиданно поинтересовалась Бонни, выйдя из ванной.
– Почему?
Она на мгновение задумалась.
– Потому что ты и я ни на что не годимся, - ответила она и подняла голову в ожидании поцелуя. А затем попросила его поработать полотенцем. Потом она проделала с ним ту же процедуру. В промежутках между делом они попивали напитки. Вечером поужинали. Потом Коттон заснул и проснулся только утром.
В каюте было прохладно. За ночь ветер покрепчал и яхту качало. Как и в маленькой моторной лодке, Коттон остался лежать на спине, но сейчас прежняя привлекательность этого приключения испарилась. С него достаточно, ему необходимо подумать, как отсюда смыться, пока не заявился мистер Диринг и не пристрелил их обоих.
Бонни в каюте не было. Гарри присел на край кровати, повел плечами от утренней свежести и стал ждать. Когда ожидание показалось ему слишком долгим, он открыл дверь и выглянул наружу. Где бы она не находилась, в ванной ее не было. Судя по всему, он или девушка во время пьяной ночи разлили по ковру какую-то липкую жидкость, и теперь его босые ноги неприятно прилипали к полу.
В ожидании он вернулся к кровати. Гарри не знал, что ему предпринять в создавшейся ситуации. Может быть, от него ожидали, что он позвонит стюарду и скажет ему: "Передайте, пожалуйста, мадам, что друг проснулся и жаждет ее общества". Пока он вот так сидел и рассматривал каюту, ему стало стыдно себя самого, что редко случалось в его бурной жизни. Когда он поднялся на борт, каюта выглядела, как на картине в "Морском журнале", а сейчас можно было подумать, что в ней дрались две обезьяны, нанюхавшиеся кокаина. Половина стульев валялась на полу, занавеска на иллюминаторе висела, как говорится, на соплях. На полу валялись пустые бутылки, отвратительно выглядевшие остатки бутербродов и две косточки от свиной отбивной.
Гарри спросил себя, откуда они появились, и потом вспомнил. Это произошло незадолго до ссоры. Бонни заявила, что чертовски проголодалась и настояла на том, чтобы он вызвал стюарда и отдал распоряжение приготовить две отбивные. Он попытался вспомнить о подробностях ссоры. Ох уж эти женщины! Лишь из-за того, что он упомянул имя Джен, Бонни заявила, что он больше ее не любит. Она даже схватила с тарелки нож и завопила, что зарежет его. Ему пришлось выбить из руки этот нож и, насколько он помнит, накричать на нее и влепить несколько пощечин, точно Джен что-то еще значила для него.
Во всяком случае, эта ссора объясняла отсутствие Бонни. Подчиняясь пьяной злобе, она могла перебраться в другую каюту или кабину, как тут называли эти помещения. И если он хотел здесь еще чем-нибудь полакомиться, ему придется начать все с начала. Коттон отыскал рубашку, брюки и оделся. Но когда он захотел надеть носки, оказалось, что они попали в то липкое вещество, на которое он уже ступал босыми ногами. Он попытался его оттереть, но добился только того, что и пальцы стали липкими. Это вещество было похоже на запекшуюся кровь и пахло оно противно, чем-то сладким. Гарри попытался вспомнить, не шла ли у кого-нибудь из них кровь, но так и не смог припомнить. В любом случае, он не бил ее так сильно.