Мёртвые мысли

Шорохов Владимир

Гароа поднял голову. «И куда же, интересно, ты пошёл? А куда бы направился я сам?..» – задумался командир. После этого он вскарабкался на возвышенность и ещё раз посмотрел на прибор. Теперь земля на экране была светло-оранжевой, однако в некоторых местах на ней светились розовые пятна. На лице Гароа появилось нечто, напоминавшее улыбку. «Боги не врут. Боги знают всё», – подумал он.

– За мной! – приказал предводитель и, не выпуская прибора из рук, побежал по тлевшему следу.

3. Шахта

Идоя торопилась

как могла. Пару раз она чуть было не упала, но, с ужасом представив, что это падение могло бы произойти не с ней, но ещё и с богом, чьё тело она несла на плече, девушка нашла в себе силы выпрямиться и, корчась от боли в руке, продолжила двигаться в сторону чёрных скал.

Да, именно где-то там и должен был находиться вход в шахту. Горящий челнок остался уже далеко позади. Снова послышался взрыв, но Идоя уже не оборачивалась. Она видела в кустах злые глаза тварей, которые, придя в себя после падения небесного огня, опять стали собираться в стаю.

– Пошёл вон! – гневно прорычала охотница и, не обращая внимания на раскрытую пасть, высунувшуюся из-за камня, пробежала мимо.

Подъём сменился небольшой ровной площадкой. Девушка увидела следы древней каменной дороги. На её лице появилась улыбка: карта, данная монахом, не соврала. Идоя на мгновение остановилась – но не для того чтобы отдышаться, – это она ещё успеет, если останется в живых, – а для того чтобы решить, куда следовать дальше. Одна часть дороги вела на возвышенность, а другая – в сторону низины. Если бы шахта была внизу, то дорогу уж точно не стали бы прокладывать вверх, – а значит, она проходила как раз где-то там, наверху.

Идоя подняла голову. Она почувствовала, как ей стало тяжело, как её спина задрожала. Девушке нестерпимо захотелось согнуться и, опустив драгоценную ношу на землю, перевести дух.

Между тем твари стали давать о себе знать. Теперь харицы уже не скрывались. Выбежав на площадку и злобно рыча, они начали окружать Идою. Их было пока немного – всего-то две особи – но через минуту-другую, скорее всего, появился бы ещё десяток, а после этого – ещё.

– Проклятье! – взревела охотница и, развернувшись, тяжёлой поступью пошла по дороге, ведущей наверх.

Твари не нападали. Может быть, они чуяли кровь своих собратьев сквозь ткань её мешка, а может быть, грохот упавшего челнока, спугнувший птиц, которые до сих пор ещё не вернулись, и, как следствие, ещё и гробовая тишина леса повергли хищников в глубокий шок… Впрочем, Идоя о них не думала. Если те отстали, это уже было весьма отрадно: значит, её жизнь должна была продлиться по крайней мере ещё на несколько минут.

– Нет-нет!.. – Идоя подумала о боге, которого несла на плече. Она не могла допустить того, чтобы низкие земные твари причинили вред тому, перед кем она преклонялась.

Ещё издалека девушка увидела широкий вход в шахту. Это была не узкая щель в скале вроде тех, что в детстве она видела у северных рудокопов. Это был огромный грот – подобный открытой пасти сказочного чудовища, которое, разинув её, ожидало, пока туда не сунется какой-нибудь глупец…

Идоя подбежала к шахте, на мгновение замерла и прислушалась. До её уха донеслись голоса первых утренних птиц и шум

ветра в листве деревьев. Чавканья хариц слышно не было.

«Может быть, там кто-то есть?» – подумала она и посмотрела себе под ноги. Пятачок перед входом в шахту не имел каких-либо следов, – а значит, и внутри не должно было быть ни одной живой души. Придя к такому выводу, Идоя уже не задумываясь ступила в полумрак.

Потолки были высокими, как будто бы прежде здесь работали великаны, а балки – сухими и прочными. Пройдя с десяток метров, девушка остановилась и, развернувшись, стала ждать тварей, но те не спешили появляться. Зато до слуха Идои внезапно донеслись далёкие голоса.

– А вот это плохо. Очень плохо, – проговорила она.

О том, кто именно мог находиться в этой глуши, Идоя даже себе не представляла – и не хотела представлять. Она знала, что тут никто не жил, – так что это запросто могли быть голоса контрабандистов или торговцев живым товаром. В эти леса и раньше не ходили в одиночку, а после того, как ушли поселенцы, и подавно, – разве что одни только сумасшедшие охотники, решившие добыть клыки хариц. А это означало, что тех, кто подходил к пещере, было много…

Теперь Идоя поняла, почему твари притихли: для нападения их было слишком мало. Но, если они соберутся в большую стаю, то всё равно обязательно атакуют, а после этого по запаху придут и за ней…

«Ты уж меня прости», – мысленно обратилась она к богу, которого несла на плече.

Времени было мало – слишком мало. Стараясь не упасть, охотница направилась вглубь шахты. Глаза Идои быстро привыкли к полумраку. Она думала, что ей придётся идти на ощупь, но тлевший лишайник, покрывавший стены пещеры, давал зеленоватый свет, которого хватало для того, чтобы различить перед собой путь.

Где-то у входа в пещеру раздались громкие – явно встревоженные – голоса, а после этого донёсся крик и лязг мечей.

В погоне за оставившим тлевшие следы беглецом Гароа забыл о том, что эти места были проклятыми. Лишь только поднявшись на каменную площадку, где прибор, который командир держал в руках, уже с трудом улавливал следы, Гароа заметил, что его отряд окружили лесные звери. Их ли боялись жители княжества Бибайн, он не знал. Однако же, стоило ему только подойти к шахте – а именно туда вёл след беглеца – как твари, словно по команде, напали на отряд одновременно со всех сторон.

Нечто серое, похожее на гибрид лохматой крысы, которой отрубили хвост, и горной кошки, способной за раз убить десяток овец, прыгнуло на спину Ксабира – и, если бы не его защитный капюшон, то звериные клыки вонзились бы в его шею. Вовремя подоспевший Аметс точным ударом разрубил тварь пополам, но на её месте мгновенно появились ещё две.

Ксабир завизжал как баба. Поморщившись от этого звука, Гароа выхватил свой клинок и уже хотел было войти в шахту, чтобы настигнуть беглеца, как за его спиной раздалось сразу несколько криков. Командир резко развернулся – и тут же попятился в сторону скал. Его бесстрашный отряд, наводивший ужас на Юли и на Ерцу, напоминал в эти мгновения скопище гвардейцев, которые отчаянно бились не то с огромными крысами, не то – с росомахами…