Мертвые воды
Шрифт:
— А за что ты борешься сейчас?
— За то, чтобы всё, что было сделано, было сделано не напрасно. Хотя бы за это.
— Негусто, — заметил Иона.
— Приоритеты меняются, — нехотя сказал демоноборец. — Ты это либо признаёшь, либо отходишь в сторону. Так или иначе.
Впереди показался храм адептов Церкви Вечных Детей. Двухэтажный флигель, именуемый «дворцом», с покатой крышей и широкими застеклёнными окнами, защищенными решётками, охранялся стоявшими возле крыльца воинами. При виде экзорциста оба вытянулись по стойке смирно.
— Ваша религия называется Церковь Вечных Детей, — проговорил Эл, обращаясь к спутнику. — И это весьма показательно.
— Неужели? — откликнулся
— Ещё как.
— Объясни.
— Очевидно, вам хотелось оставаться этими самыми детьми. Не взрослеть, не умирать. Вы даже пошли на то, чтобы не заводить собственных. Ваш Альтахир — просто большая песочница, в которой вы не желаете играть с другими, чужими детишками. А когда завёлся злой бука и начал хулиганить, вам пришлось позвать на помощь большого, взрослого дядю, — с этими словами Эл спешился. — Меня.
Иона тоже слез на землю. Стражники дружно приветствовали его поклонами. Один из них побежал, чтобы взять под уздцы лошадь священника. При этом он опасливо косился на циклопарда демоноборца.
Легионер привязал зверя возле двери, потрепав его на прощанье по густой серебристой шерсти.
— Мы не опоздали? — спросил он, достав карманные часы на цепочке.
Отразив солнце, щёлкнула крышка хронометра.
— Нет, в самый раз, — отозвался Иона, глядя на чудом сохранившийся механизм далёкого прошлого. По тону экзорциста трудно было понять, задели его слова демоноборца или нет. — Идём же.
Спрятав часы, Эл последовал за жрецом. Церковник провёл его в светлые покои, освещённые медными масляными лампами. Комната была пуста: члены Капитула ещё не явились.
— Придётся немного подождать, — сказал Иона.
— Твоя должность называется «экзорцист», — проговорил Эл, глядя на мозаичное панно, занимающее всю стену. На нём художник выложил угря, обвившегося вокруг островного города. Должно быть, это символизировало покровительство Праматери, под которым находился Альтахир. Впрочем, Элу показалось, что изображённый на панно угорь проявлял скорее хищническую натуру, чем заботу. — Но занимаешься ты расследованиями мелких происшествий, — продолжал демоноборец, не глядя на собеседника. — И даже твоя магия Чёрной крови, с которой я должен, по идее, бороться везде, где ни встречу, пригождается тебе очень редко. Я прав?
— В общем, да, — настороженно ответил Иона.
— А когда-то люди, называвшиеся экзорцистами, изгоняли бесов, — сказал Эл. — То есть, были, по сути, демоноборцами. И силы им давала не мерзкая кровь Звезды, а Бог. Не Праматерь, разумеется. И никакой другой из расплодившихся за последние десятилетия.
— К чему ты клонишь?
— К тому, что я делаю твою работу, сынок. А ты только носишь красивые погоны.
— Что ношу?
— Не важно. Я слышу шаги, а значит, старшие детишки вот-вот почтят нас своим присутствием.
В этот момент дверь отворилась, и в покои один за другим вошли шесть человек в чёрных мантиях.
Глава 35
Воздух был плотным и горячим. Дыхание давалось с трудом. С асфальта поднимались маленькие смерчи пыли, в основании которых кружились скомканные бумажки и мятые одноразовые стаканчики. Люди бежали, охваченные паникой. Натыкались друг на друга, толкались и ненавидели. Их гнал страх. Он управлял ими. Владел всем их существом. Уничтожал человеческое, оставляя только инстинкт самосохранения. Но он работал плохо. Слишком давно люди им не пользовались. Механизмы заржавели, и маховики не желали проворачиваться. Поэтому жители города бежали, сами не понимая куда. Они знали, от кого, но у них отсутствовала цель.
Мальчик подошёл к блестящему латунному телескопу и припал к окуляру. Он настроил его так, чтобы видеть дальнюю улицу в просвете между небоскрёбами. Там мелькали гибкие фигуры чудовищ. Одни называли их бесами, другие — гуманоидами. Третьи вообще придумывали глупые названия, пытаясь обозначить необозначаемое. Тогда ещё люди полагали, что Земля подверглась вторжению инопланетян. Или обитателей параллельной вселенной. Одна версия сменяла другую, и всё это торопливо излагали с экранов. Мальчик понимал не всё. Но главное улавливал. Всё изменилось. Смерть, разрушение, хаос охватили привычный мир. Мир, который никогда не станет прежним. Это было тем, что он почувствовал инстинктивно. Взрослые ещё сопротивлялись, не желая признавать очевидное. Это делало их слабыми.
Потом, когда станет ясно, что твари появились из кромлехов, порождённые самой Землёй, пропитавшейся кровью Звезды, уже никто не станет придумывать названия. Люди будут брать те, что были им известны с детства, из сказок. К тому времени город мальчика окажется разрушен и необитаем. Даже чудовища покинут его, так как некого в нём будет жрать. И руины зарастут травой, кустарниками и мхом. Он станет одним из обломков прошлого, напоминающим о временах процветания. Процветания, павшего под нашествием легиона тварей.
Мальчик вспоминал о том, как ехал на поезде вместе с родителями и сестрой. А может, только с мамой? Или, наоборот, папой? Была ли с ним сестра? Была ли вообще у него сестра? Дело происходило так давно… Воспоминания перемешивались, стирались, соединялись, в них попадали сны и фантазии. Мог ли он доверять им? В этом разорванном, разодранном когтями монстров мире, пропитанном не только чёрной, но и самой обычной, человеческой кровью, мальчик твёрдо знал лишь одно: он родился, чтобы вернуть всё назад. Починить мир, восстановить космос и искоренить хаос. Он ехал с востока на запад, в каждом пункте своего путешествия делая нужные стежки, соединяя края пространства, которые должны были стать основой будущего совершенства. Мальчик как бы смётывал изорванный мир на живую нитку, чтобы затем только стянуть, прошить намертво.
Многие годы прошли с тех пор, как он превратился из мальчика в того, кем являлся теперь. Но иногда ему казалось, что он всё ещё стоит у окна и смотрит в подаренный папой телескоп. Но уже не на звёзды, а на прыгающих вдалеке чудовищ.
Десятилетия вытянулись и слились. Художник понятия не имел, прошла сотня или две-три сотни лет. Он больше не считал время. Зачем? Когда его план претворится в жизнь, минувшие годы перестанут иметь значение. Он всё исправит. Вселенная изменится, повинуясь его точному глазу, его воле и силе. У него уже было почти всё необходимое: кинжал, кроящий материю, нить, скрепляющая её, знание, где упала Звезда. А значит, осталось только напиться из озера Чёрной крови, поглотить эту мощь и направить в нужное русло. И тогда мир будет спасён. Обычным портным. Хотя нет, не обычным. С самого детства про Художника говорили, что он достигнет многого. Впрочем, так говорят про многих детей. Интересно, кем бы стал мальчик, смотревший в телескоп на звёзды, если бы Земля не пропиталась магией? Если бы оборотни не унесли его родителей и маленькую сестру? Если бы поезд довёз их до убежища? Если бы мальчик не любил больше всего кроить и шить? Теперь напоминанием о том, с чего он начинал, служил только старый лиловый камзол. Сила текла по венам и артериям, пульсировала в сердце Художника. Благодаря ей он отыскал Звезду. Потратил на это годы или десятилетия — кто знает? Сознание убившего дракона и выковавшего из его когтей кинжал путешествовало по Земле, заглядывая в каждую щель, пока взору Художника не открылась чёрная гладь небесной крови.