Мертвых не судят
Шрифт:
Семен хрипло засмеялся.
— А что с тобой сделают, когда ты пустой приедешь? Ладно, Роберт, черт с тобой. Уговорил. Из моей цены вычитаем твою цену и делим пополам. Так?
— Хоп! — последовал немедленный ответ.
— Тогда заводи моторы и к шахте…
Продолжая разговор, они направились к грузовикам. Вскоре машины ожили, развернулись и одна за другой поехали вокруг холма. Некоторое время Крапивин и Быков слушали загустевшую горячую темноту, потом осторожно двинулись вдоль обрыва в том же направлении.
— Гляди! — Крапивин дернул Быкова
В пятидесяти метрах от дома под обрывом стоял «уазик».
— Надо его выключить, — шепнул Быков, — бегунок с распределителя снять, чтобы без нас не уехали.
Он первым шагнул к краю обрыва и скользнул вниз. Вслед за ним съехал Крапивин. Шорох осыпавшейся гальки никого не встревожил: вокруг не было ни души. Быков осторожно поднял крышку капота, вслепую нащупал распределитель и снял подвижной контакт.
— Все, закрываем, — удовлетворенно проговорил он.
Огромная тень беззвучно выросла перед ними. Болезненно и коротко вскрикнув, Крапивин упал под тяжелым ударом. Быков рванул из-за пояса пистолет, но поднять руки не успел. Следующий удар вышиб у него оружие. Он отпрыгнул назад, и короткая толстая дубинка свистнула всего лишь в сантиметре от его лица. Нагнув голову, Быков бросился вперед. Промахнувшись, противник на секунду потерял равновесие, и отчаянный прыжок Быкова свалил его с ног. Они покатились по земле. Быков почувствовал, что его враг невероятно силен. Могучие руки неумолимо тянулись к горлу Быкова. Извернувшись, он ударил противника коленом, но тот будто не заметил этого. Что было сил Быков рванулся в сторону, на долю секунды освободившись от захвата, попытался подняться, но мощные пальцы охватили его лодыжку, и Быков рухнул вновь. Он подтянул свободную ногу и ударил противника по голове раз и другой — пальцы соскользнули, и Быков вскочил, лишь на мгновение опередив своего врага.
На краткий миг они застыли друг перед другом, и туг в ноги противнику бросился Крапивин. Гигант пошатнулся, Быков что было сил ударил его в лицо соединенными кулаками. Тот упал, готовый немедленно подняться, но Быков, подхватив с земли дубинку, дважды обрушил ее на голову врага. Все закончилось.
Быков обессиленно выпустил дубинку из рук.
— Помоги-ка, — услышал он сдавленный голос Крапивина.
Его товарищ стоял на коленях, согнувшись и обхватив левой рукой правое плечо.
Быков помог ему встать. Лицо Крапивина было залито кровью из раны на лбу.
— Ключицу сломал, наверное, гад, — сказал Крапивин. — По голове чуть задело, видишь, и весь удар на плечо пришелся. Чудом каким-то я его в последний момент почуял, успел дернуться. Если бы точно попал — я покойник. Да и ты тоже. И пистолет левой рукой не достать…
Вспомнив об оружии, Быков подобрал свой «Макаров». Потом не без труда перевернул лежащее тело на спину.
— Встретились, — проговорил он. — Это же Гоша. Вот бугай!
— Живой? — вяло поинтересовался Крапивин. — Давай-ка свяжи его покрепче. И пасть заткнуть надо, чтобы не орал. Ох, собака, рука-то как болит!
— Слушай, Крапивин, а ведь
— Он, не он — потом разберемся. Вытащи-ка мне пистолет. И затвор передерни, а то я теперь только зубами… А этого оттащить отсюда надо подальше, чтобы свои не наткнулись.
Они спеленали и оттащили не пришедшего в сознание Гошу в какую-то ямку, показавшуюся им более или менее приемлемым укрытием. Крапивин как мог помогал здоровой рукой, ругаясь сквозь зубы от боли.
— Ну что, пошли? — сказал он, немного отдышавшись. — Хочу взглянуть на эту чертову шахту.
— Слушай, Крапивин, ты останься тут, — предложил Быков. — Зачем тебе идти. И бугая этого постеречь надо.
— Ладно, уговорил, — легко согласился Крапивин, и Быков понял, что ему лишь с трудом удавалось скрывать боль. — Из меня сейчас работник слабый, совсем никудышный.
Небо посветлело, начинался рассвет. Быков уходил от Крапивина с неприятным ощущением. Второй раз за эту неделю он вынужденно оставлял товарища одного. Впрочем, теперь Быков не собирался отлучаться надолго.
Он был примерно на середине пути, когда услышал позади себя отрывистый и гулкий треск: низко над холмами шли два вертолета. Из серого подбрюшья каждого изливался ослепительный прожекторный луч, разрывающий рассветный полумрак. Луч, словно тяжелый каток, скользил по земле, сглаживая и уничтожая тени. Вертолеты прошли чуть в стороне от Быкова, облепив его с ног до головы турбинным грохотом, и зависли над не видимой ему отсюда целью. С небес зазвучал мощный и жесткий голос, Быков не мог различить слов, поскольку динамики были обращены к тем, кто должен был их слышать. Затем обе машины упали вниз, словно хищные птицы на загнанную дичь.
Теперь Быкову нечего было там делать. Он повернул обратно.
Он не спешил. Все было позади, и впервые за эти странные дни Быков взглянул на окружающий его пейзаж глазами нормального соучастника бытия. Он с изумлением обнаружил суровую красоту древней холмистой страны. Он открыл, что с рассветом здесь рождается запах трав. Он вдруг вспомнил, что Гульбахор…
Мысли его прервала струйка песка, осыпавшаяся с обрыва. Быков разом опомнился и, вырвав из-за ремня пистолет, метнулся под защиту холма. Он ждал, пытаясь определить, откуда может грозить опасность, и напрасно терял время. Те, кто бежал по кромке обрыва, не заметили Быкова. Они очень спешили, и Быков понял это лишь спустя минуту.
Воздух разорвали два хлопка пистолетных выстрелов. И почти без паузы сухо пролаяла автоматная очередь. Быков побежал. Язык осыпи скрывал от него происходящее. Он осторожно выглянул из-за камней. В десятке метров, уткнув лицо в землю, неподвижно лежал Крапивин. Радом, пятная кровью почву, словно огромная гусеница, извивался Гоша: одна из автоматных пуль попала ему в живот.
На тоскливой ноте, надрываясь, сипел стартер «уазика». Двое, что сидели сейчас в нем, пока не осознали невозможности оживить двигатель. Быков положил руку на камень и прицелился.