Мёртвый город
Шрифт:
– Это я уже понял. Чем они занимались, пока состязания не объявлялись ?
– Готовились к ним. Пойми, участие в состязаниях - этим они себе на хлеб и зарабатывали. Тогда было много всяких турниров, в каждом городе их проходило иной раз два-три одновременно. А ещё между городами, и даже между государствами. Эти люди ездили во всей Эсмагее, мерялись друг с другом силой, завоёвывали деньги и славу. Для них даже особые ристалища строили - стадионы... потом покажу вам гравюру.
–
– Там каждый год лучшему арбалетчику отсыпали семнадцать леров серебром.
– Почему семнадцать?
– Рэлек озадаченно нахмурился.
– Не знаю. Просто так уж повелось: семнадцать. Ни таленом больше, ни таленом меньше. Брат неплохо стрелял, но ни разу не выиграл.
– Нет, тут совсем другое, - мотнул головой Никлаш.
– Твой брат ведь не упражнялся весь год, чтобы заполучить это серебро? И денег ему за одно только участие в состязаниях никто не давал?
– Ещё чего! Люди, быть может, иногда и делали на него ставки, но платить лишь за то, чтобы он выпустил бельт по мишени... Таких дурней в Глете не водится.
– А вот до Тёмного века водились. Таких "состязателей" называли спортсменами. Многие богатые люди платили им за то, чтобы они постоянно упражнялись в своих умениях, а потом делали на них большие ставки.
– Что ж... звучит не так уж глупо. Может, в этом и есть какой-то смысл.
– Я слышала, - снова заявила Флина, - будто в герцогской гвардии есть отменные рубаки, которые каждодневно учатся махать мечами. В походы эти парни не ходят, герцог их бережёт для праздничных турниров.
– И всё же они солдаты, - возразил ей Ник, - несут службу, как прочие гвардейцы, даже в караулах стоят. Правда, по походам не таскаются - тут ты права... Между прочим, Рэля, в те стародавние времена не только мишени дырявили и боролись, но ещё бегали, и прыгали: кто дальше, кто выше, кто быстрее.
– Ну, наш Двужильный им бы всем показал!
Флина рассмеялась, а Рэлек на ходу подпрыгнул. Возле барака сушились в поленнице дрова для печей, их от дождя укрывал высокий прочный навес. Ухватившись за крашеные охрой доски, молодой нойд легко подтянулся и взобрался наверх. Выпрямился, помахал друзьям рукой и спрыгнул - мягко, как кот.
– Ловкач. Но и позёр тот ещё... Ведь позёр, Фли?
– Позёр? Нет, Ники, он - тот, кто прошёл хельбский "бурелом" двести восемьдесят три раза .
– Двести восемьдесят четыре, - поправил Рэлек почти машинально.
– Да ну? Когда успел ещё один добавить?
– Утром... заглянул туда после пробежки.
Никлаш покачал головой:
– Ты права, Флина, он не позёр. Он чокнутый.
– Не больше, чем ты со своими книгами, Ники.
* * *
Да, это наверняка стадион - громадная серая плошка с изъеденными краями; её будто обронил посреди Города проходивший мимо великан. А ведь на плане возле штаба древнее ристалище было всего лишь кружком не крупнее мелкой монетки. И ещё про него что-то говорил Чейд... что-то важное...
"Зараза, - подумал Рэлек, - не память у меня, а худая торба... Почему так звенит в ушах?"
Наверное, просто злость накатила. Или обида. Когда его крепко обижали, лицо всегда начинало пылать, виски ломило, а в голове будто просыпалась стайка крошечных комаров. Обижали-то его по малолетству частенько - и дразнили, и поколачивали иногда. Он привык, научился терпеть и прощать, благо синяки и ссадины сходили с тела много раньше, чем у побеждавших в драках врагов.
Больнее кулаков всегда ранило слово, и мало кто мог его задеть за живое так, как она...
"И ведь ничего не изменилось. Столько лет, и совсем, совсем ничего..."
* * *
– Эй, Рэлек! Тебе к коменданту!
– Зачем?
– спросил он, поднимаясь из-за стола.
– Там кто-то приехал, спрашивал тебя.
– Приехал...
– Рэлек почувствовал, как его губы сами собой растягиваются в улыбке: - Как он назвался? Даймиром?
– Да не слышал я, - отмахнулся дежурный.
– Стрелок? Высокий, худой...
– Да не присматривался я! Ну... да, вроде того. Два круга на перчатке. К коменданту пошёл!
Последние слова парень выкрикнул уже Рэлеку в спину - тот с крыльца трапезной бегом припустил к учебным корпусам. Надо же, дядя Даймир приехал! В последний раз чёрный маршал навещал его полгода назад. Тогда он оказался по своим маршальским делам неподалёку от Хельба и нашёл время заглянуть, посмотреть, как идут дела у "братца" на новом месте. Рэлек всегда радовался редким приездам стрелка, тот оставался для него ниточкой, связывающей настоящее с прошлым. И от него всегда можно было услышать какие-нибудь новости из Ривцы.
Комендант Митич, как и все лагерные наставники, жил в собственном маленьком домике - одном из десятка других домиков-близнецов, выстроившихся полукругом позади "учебки". Летом в палисаднике пышно цвели розы, до которых хозяин Хельба был сам не свой. Сейчас розовые кусты торчали из земли голыми колючими палками, даже листьев ещё не показалось - ранней весной о цветах можно лишь мечтать. Возле палисадника под навесом укрылись от моросящего дождя две фигуры в чёрных плащах: одна высокая, вторая на голову ниже.