Мёртвый гость. Сборник рассказов о привидениях

Хейзе Пауль

Бузина стояла в цвету. Я словно очутился в сияющей роще. Зачастую мне приходилось обеими руками прокладывать себе путь среди веток. Внутренний голос подсказывал мне, что я встречу Фердинанда именно здесь.

И я нашел его! Он лежал перед входом в дом, над крышей которого смыкались белые верхушки кустарника. Увидев его ничком лежащим на земле, я со сдавленным криком бросился к нему, словно ужасные воспоминания, связанные с этим местом, могли убить его на пороге дома, где он, вероятно, пережил свой кошмар.

Я встал перед ним на колени, поднял его голову

и стал говорить с ним, как с больным ребенком. Долго он, казалось, не слышал меня, находясь в полуобморочном состоянии. Но потом он поднялся. Он был так истерзан душевными муками, что мне пришлось помочь ему подняться, словно он был тяжело больным. Нам нужно было думать о ночлеге здесь, поскольку из-за состояния дороги и моего друга и думать было нечего о возвращении через ущелье. Итак, мы должны были остаться.

Я попытался бережно, но решительно увести его оттуда, но он захотел провести ночь именно в том доме, на пороге которого мы находились.

Так как я, в интересах моего друга, имел все основания предпочесть этому уединенному скиту, заросшему бузиной, любое другое ночное пристанище на территории монастыря, то я сказал ему прямо: «Я не хочу оставаться в этом страшном месте! Кроме того, здание, вероятно, очень сырое, и мы наверняка подцепим здесь лихорадку». Фердинанд ответив: «Тогда все было так же. Я здесь прожил почти все лето и тяжело заболел». Я воскликнул: «Ты же сам видишь, как я прав! Конечно, именно здесь ты смертельно заболел! Твое счастье, что ты отделался малярией. Могла ведь развиться и какая-нибудь смертельная болезнь, и ты бы погиб в этой скалистой глуши».

— В этом доме я лежал не в малярии, а из-за ранения, которое я получил. Это был удар кинжала.

Словно вскользь, я обронил: «Ты уже однажды говорил об этом… Итак, это произошло здесь? В любом случае, мы найдем себе другое место для ночлега — даже в том случае, если лучшего не будет».

— Если ты боишься дурного запаха в доме, мы можем остаться снаружи.

— В зарослях цветущей бузины? Она же так пахнет, что можно задохнуться, сойти с ума!

— Тогда иди. Я остаюсь, — снова, как уже однажды сегодня, ответил он.

— Но Фердинанд!

— Я остаюсь.

— Поскольку я не хочу и не могу оставить тебя одного, я, конечно, тоже остаюсь. Утром у меня так разболится голова, что я не смогу пошевелиться. Тогда посмотришь, как ты со мной намучишься.

Но он даже не слышал меня и, казалось, вообще забыл о моем существований, погрузившись в раздумья. Он стоял перед открытой дверью пустого дома, уставившись невидящим взглядом в пустоту, и бормотал: «Явится ли она мне сегодня ночью? Я скажу ей тогда, какое несчастье она нам причинила, я призову ее к ответу, я прокляну ее… жаль, что она только дух. Была бы она настоящим человеком, я бы убил ее так же, как она убила нашего ребенка… — Внезапно он замолчал, но затем продолжил еще более возбужденным голосом, переходящим в крик: — Я сам убил наше милое дитя! Я загубил нашего ребенка!»

Я подошел к страдальцу, обнял его за плечи и мягко сказал: «Та персона, о которой ты говоришь, умерла еще во время твоего присутствия здесь?»

Он выдавил из себя: «Как могла она умереть еще тогда, если ее призрак являлся мне здесь: каждую ночь, почти все лето. Прошло уже около пятидесяти лет со дня ее смерти. Ее похоронили перед этим домом».

Все мои усилия были напрасны. Мне оставалось только вникнуть в его бредовые идеи. Я спросил его:

— Почему она была похоронена перед этим домом, а не рядом с другими покойными сестрами?

— В этом доме жили большие грешницы. Так как она во время своего покаяния умерла в этом доме; то ее и похоронили отдельно от других, в неосвященной земле.

— Таким образом, ей не была прощена ее вина, из-за которой она должна была жить здесь?

— Нет. Поэтому и в могиле она не обрела успокоения для своей души.

— Но почему она явилась именно тебе?

— Да, ей суждено было явиться именно мне… Ее судьба была ужасной. Она перечеркнула всю мою жизнь, мою и моей жены. Однако от судьбы не уйдешь…

— Ты говорил, что оставался здесь на протяжении всего лета? И ты все лето терпел этот кошмар? Ради всего святого, зачем?

— Она не отпускала меня.

— Ты должен был бежать!

— Я пытался, но…

Тут он запнулся.

— Ну и что же?

— Она возвращала меня обратно.

— Ты должен был возвращаться?

— Я должен был… мне не помогало ничто… я должен был!

— Как ты вообще попал в это проклятое место, которое оказалось для тебя роковым?

И тогда он начал свой рассказ.

Перед домом, в котором он жил, на могиле покойной, загубившей свою жизнь, рассказал он мне удивительную, невероятную историю. Он, однако, не сомневался в ее правдоподобности, поскольку сам в ней участвовал.

Глава 7

Вот рассказ Фердинанда:

«Еще во время моего первого пребывания в Риме, гуляя как-то по этим диким и своеобразным местам, я забрел сюда. Ты можешь сам представить себе мои впечатления от этой скалистой теснины, по которой я пробирался вглубь и в конце концов увидел ворота святого места. Ворота оказались запертыми, и я дернул за веревку колокольчика. Раздался такой резкий, пронзительно раздирающий окружающую тишину звук, что мне стало не по себе. Это было словно предостережение. С тех пор я часто восклицал про себя: „Несчастный, если бы ты тогда повернул назад, не дожидаясь, пока тебе откроют ворота!“ Но то была сама судьба, которая дожидалась меня за этими воротами и от которой мне уйти не удалось.

Наконец мне открыли.

Но как только внезапно отворились со скрежетом черные ворота и передо мной неожиданно возникла женская фигура в белом, интуиция подсказала мне: „Здесь свершится твоя судьба!“ Но я не мог уже повернуть назад. Нет! Я не мог.

Я спросил бледное создание:

— Могу ли я войти?

— Вы можете пройти в церковь.

— И больше никуда?

— Нет.

— Вы привратница?

— Да.

— Здесь, наверно, не часто бывали посторонние?