Мёртвый космос: Мученик
Шрифт:
— Хорошо — сказал Таннер. Тогда идите оба.
14
Раньше он никогда не бывал в батискафе ночью. Люминесцентное освещение, с темнотой вокруг, ударило его одновременно как жесткость и грязь, как кабинет сумасшедшего стоматолога. Оно осветило его лицо и лицо Данте в ярком контрасте.
Они пристегнулись на своих местах, Хеннесси спереди на управлении, Данте позади и справа от него, рядом с балластом. Подъемник поднял их над водой. Некоторое время они висели, покачиваясь, и затем их внезапно отпустили.
Они врезались в воду и темнота стала
— Это Плоткин — сказал Хеннесси, сообщая своё кодовое имя в микрофон.
— База, вы там? Вы меня слышите? — голос Таннера трещал в его ушах.
Человек был на голоэкране, а его изображение четким, легко определяемым.
— Слышу и вижу тебя четко и ясно — сказал Таннер. — Всё готово?
— Вас понял — сказал Хеннесси. Данте подтвердил.
— Приступайте, когда будете готовы, Плоткин — сказал Таннер.
Некоторое время Хеннесси оставался неподвижным, держа руки на управлении, затем отключил видеосвязь и поплыл.
Теперь это всего лишь вопрос времени, подумал Хеннесси, четырёх или пяти часов. Он откинулся назад и потянулся. Сначала они погружались медленно, затем немного побыстрее. Он был осторожен в управлении. Воздух внутри F/7 стал тяжелее и заметно теплее. Он попросил Данте проверить кислородный рециркулятор, хотя он и знал, что это работа климат-контроля, из-за смертельного холода снаружи.
Время от времени рыбы мелькали в свету ходовых огней, и пока они погружались всё глубже и глубже, это происходило всё реже и реже. В основном они были вдвоём в этом тесном судне, дыша воздухом друг друга и ожидая, просто ожидая.
У него болела голова. Похоже она болела на протяжении всех этих дней. Он немного повернулся в своем кресле и бросил беглый взгляд на Данте, который смотрел на него не отрываясь.
— Что такое? — спросил Хеннесси.
— Что что? — спросил Данте.
Хеннесси повернулся обратно. Этот парень кого угодно сведёт с ума, подумал он. Похоже становилось ещё жарче. Воздух стал ещё более тягостным, было тяжело дышать.
Ещё сотня метров. Он никогда не считал, что внутри F/7 может быть так тесно. Но сейчас, когда они спускались и инструменты не нуждались в пристальном внимании, это было единственное о чём он мог думать. Пот с него лил градом. С него текло ручьём, вёдрами. Он чувствовал будто может утонуть в собственном поту.
Он засмеялся.
— Что? — спросил Данте.
Он снова засмеялся. Он ничего не мог поделать с собой. Он знал, что не может утонуть в собственном поту, но вдруг это случится? Это было бредом, все это было бредом.
— Сделай глубокий вдох и возьми себя в руки — сказал Данте.
Он знал, что Данте был прав. Последнее, чего он хотел, это впасть в истерику здесь, на борту, едва ли большем, чем зимнее пальто, в милях от помощи. Нет, он не мог этого сделать, нет. Но затем, также, последовала другая усмешка.
Он услышал как щёлкнула застёжка на ремне Данте и вдруг он оказался рядом с ним, опираясь на приборную панель, батискаф накренился немного перед тем, как откорректировать себя. Он снова усмехнулся, Данте схватил его за горло. Вдруг он не смог дышать.
— Слушай — сказал Данте. — Мы можем сделать это двумя способами. Мы можем сделать это с тобой живым, или мы можем сделать это с тобой мёртвым. Мне не важно, каким способом мы это сделаем.
Он сопротивлялся, но Данте был слишком силён. Он никогда не испытывал ничего подобного, никогда не был так испуган. Он начал терять сознание, красные круги заплясали перед его глазами. Он пытался глотнуть воздуха, но у него не получалось.
Когда он уже был на грани, Данте отпустил его, одарил тяжелым взглядом и вернулся на своё место, как будто ничего не произошло. Хеннесси судорожно вдохнул, хватаясь на свое горло.
— Успокоился? — спросил Данте бесстрастным голосом. Это был больше приказ, чем вопрос.
— Да — сказал Хеннесси, и был удивлён, что теперь он чувствовал себя немного лучше, и немного больше контролировал себя. Хотя его голова теперь болела ещё больше, чем раньше.
Хеннесси проверил управление. Они всё ещё держались курса. Действительно ли действия Данте были необходимы? В конце концов это же было всего лишь хихиканье, и ничего такого, из-за чего можно расстроиться. Данте слишком остро отреагировал, сделав из мухи слона. Ведь он мог пострадать. О чем только думал Таннер, заточив Хеннесси в этом тонущем гробу с сумасшедшим? Может Данте и сильнее, может Хеннесси и не может ничего сделать сейчас, но дайте ему вернуться на землю и он будет знать что ему делать. Он мог бы подать официальную жалобу. Он мог бы пойти к Таннеру, рассказать о поведении Данте и потребовать смены напарника. И если Таннер не захочет ничего сделать, он пойдет выше. Он мог бы писать жалобы до тех пор, пока они не попадут на самый верх, к самому Ленни Смоллу. Несомненно президент Смолл здравомыслящий человек. И даже если мистер Смолл не послушает, то уж тогда он всем покажет. Он взял бы оружие и…
— Тысяча метров — сказал Данте.
Хеннесси виновато вздрогнул и мысли рассеялись.
— Тысяча метров — повторил он. Хеннесси заметил дрожь в собственном голосе, но не такую уж сильную. Может Таннер не заметит. Он включил видеосвязь.
— База — сказал он. — База, на связи.
Голос Таннера стал слабее и немного потрескивал.
Его изображение стало менее ясным, поглощенное глубиной.
— На связи, F/7 — сказал Таннер. — Слышу вас.
— Одна тысяча метров. Герметичность в порядке, приборы в порядке, проблем нет, докладывать не о чем.
— Очень хорошо — сказал Таннер. — Продолжайте.
Они погружались все глубже. Казалось медленнее чем раньше.
— У тебя там все окей? — спросил Хеннесси у Данте.
— Нормально. А у тебя?.
Хеннесси кивнул. Кивнув, он почувствовал, как будто его мозг трется о стенки черепа, слегка задевая их.
— Кислород в порядке? — спросил он.
— Ты только что спрашивал все ли нормально и я уже ответил тебе что все окей — сказал Данте. — Все, включая кислород.