Мёртвый космос: Мученик
Шрифт:
— Альтман, — произнёс он. — Привет.
Он сбросил вызов. Тотчас же Кракс позвонил снова. Альтман думал не отвечать, но он знал — Кракс будет продолжать звонить, пока не добьется своего. Поэтому он ответил, но в этот раз не останавливался и продолжал идти дальше.
— То, что ты сделал с Терри, — сказал Кракс. — Едва ли можно назвать утончённым. Я мог бы арестовать тебя.
— Что-то мне подсказывает, что ты не собираешься этого делать, — сказал Альтман.
— Возможно, и не собираюсь — согласился он. — Но я должен сказать, что ты слишком близко принимаешь всё к сердцу. Мы просто хотели поговорить с тобой.
— Ты не просто хотел поговорить со мной, — сказал
— Это для твоего же блага. Не делай глупостей, Альтман. Возвращайся.
— Нет, — ответил Альтман.
— А как насчёт твоей подружки, Альтман? — сказал он. — Как насчёт Ады? Вернёшься ли ты ради неё?
Альтман остановился.
— Покажи её, — сказал он.
Впервые, самообладание Кракса слегка пошатнулось. — Прямо сейчас она не доступна, — сказал он.
— Ты не можешь показать её, потому что она мертва, — сказал Альтман.
— Не будь смешон, Альтман. С чего бы ей быть мёртвой?
— У меня появились галлюцинации с ней, — сказал Альтман. — В любом случае либо ты убил её, либо она сама покончила с собой. Какой из вариантов верен, а? Кракс?
— Галлюцинации еще ничего не означают, — настоял Кракс. — Она жива.
Альтман продолжил идти дальше.
— Покажи мне её, и тогда, — сказал он. — если я её увижу. Я вернусь обратно.
— Как я уже сказал, — ответил Кракс, — это невозможно. Ты просто должен довериться мне. Жизнь твоей подружки в твоих руках.
Сейчас он уже был у причала.
— До свидания, Кракс, — сказал Альтман и сбросил вызов, выключив полностью питание своего голопода.
Он погрузил инструмент в лодку, а потом забрался в неё и сам. Чава попытался тоже вскарабкаться внутрь, но Альтман остановил его.
— Оставайся здесь, — сказал он. — На моей совести имеется уже достаточно смертей.
61
Пока он направлял свою лодку сквозь волны и чувствовал на своем лице прикосновение брызг, у него было много времени, чтобы поразмышлять. Я сумасшедший, сначала думал он. Я не должен возвращаться. Мне и так в первый раз повезло, что я выбрался оттуда живым. И вправду, он мог бы остаться на суше, если бы Ада не была мертва. Но это было не так, теперь не было никаких причин, чтобы возвратиться на берег. Он чувствовал, что должен положить этому конец.
А потом он начал думать над тем, что сказал ему старый пьяница, когда он встретил его в доке: единственный способ одолеть дьявола, это впустить дьявола внутрь тебя. Ты должен открыть себя для дьявола. Ты должен научиться думать, как дьявол.
Ну, и как бы думал дьявол? Или, в нашем случае, как бы думал Обелиск?
Если кому-то и знать, подумал Альтман, то это ему. Он видел Обелиск много раз, он выжил в непосредственной близости от него, даже когда у того был максимальный пик вещания. Посредством галлюцинаций он разговаривал с ним снова и снова.
Что он сказал совсем недавно, через его воспоминания о Аде? Ты нужен мне, Майкл. Мне нужно, чтобы ты закончил, то что начал. Это было расплывчато — как и большинство того, что говорили ему призраки, было сложно уловить суть. Ранее, в его сне, он был более конкретен. Но говорил ли это с ним Обелиск или это был просто сон, или даже что-то еще? Ведь между сном и галлюцинацией большая разница.
Но, возможно, сон был его подсознанием, которое пыталось что-то ему сообщить. Что в точности сказала Ада? — Мне нужно, чтобы ты кое-что сделал для меня, сказала она. Я хочу родить ребёнка. Это то, что мне нужно. Это сблизит нас.
Но был ли сон тем же, что и галлюцинация? Возможно, это была совершенно иная сила — возможно, это совсем не его подсознание, а что-то ещё. Что она имела в виду под «рождением ребёнка»? Были ли эти существа, а именно члены экипажа, которые после смерти превратились в монстров, потомками Обелиска? Ну да, это подразумевалось, так сказать, если он был прав, полагая, что они были созданы посредством передачи кода Обелиском. Но исключая то, что он ошибается, сон с Адой поднял вопрос о нём только после того, как существа, чем бы они не были, расплодились. На самом деле, сон ему должен был присниться сразу же после того, как эти твари начали своё существование, даже не смотря на то, что Альтман не знал о них, пока через несколько минут его не разбудил сигнал тревоги.
Возможно, он должен воспринимать сон более буквально. Возможно, что это именно то, что требует от них Обелиск: чтобы они воспроизводили его. Может быть, если он сможет убедить Обелиск, что он понял его, что он сможет воспроизвести его, то всё вернётся к своему нормальному состоянию.
Это было несложно, подумал он.
А затем его одолели сомнения. Всё это Альтман основывал на своём сне, а он не совсем вяжется с тем, что сообщалось ему в его галлюцинациях. Это могло ничего не значить, или даже быть чем-то ещё — другой силой, которая пытается манипулировать им. Это было почти слишком просто. И даже если он был прав, кто сказал, что если он сделает то, чего хочет Обелиск, всё вернётся к нормальному состоянию? Возможно, будет только еще хуже. А что, если Обелиск заинтересован совсем не в выживании человеческого рода, а видит людей, только как средство для достижения своих целей? И если его цели будут достигнуты, размышлял Альтман, будет ли Обелиск по-прежнему нуждаться в нас, или он уничтожит нас, почти не раздумывая, как если бы мы были всего лишь мухами?
А что если мы загнаны в ловушку, из который нет выхода? размышлял он. Что если человечество в любом случае обречено на погибель?
Он покачал головой. Это было лучшее, что он мог предположить. Он должен пойти на риск. Но какой выбор он сделает, чем он предпочтет рискнуть, он не знал. Пари Альтмана, подумал он. В любом случае Обелиск был ключом. Не было иного выбора, кроме как вернуться к Обелиску, независимо от того, что стояло у него на пути. Сейчас его уже почти окутывала тьма. Там, впереди, мерцали тусклые огни плавающего комплекса, питающиеся от аварийного резерва, но всё ещё работающие. Вскоре он тоже будет там. Вскоре он либо получит ответ на свой вопрос, либо будет мёртв.
Часть седьмая
КОНЕЦ СВЕТА
62
Еще до того, как он открыл люк, изнутри Альтман мог слышать звук стремительного перемещения, сквозь стекло он также мог видеть, движущиеся внизу, смутные образы.
Была не была, подумал он, откинул крышку люка и вошёл внутрь.
Он спустился по лестнице всего на несколько ступеней, когда что-то свалилось на него. Оно ударило его в плечо, и он успел лишь бросить беглый взгляд, прежде чем оно обвилось вокруг его лица. Оно состояло из человеческой головы, растянутой и эластичной, из которой исходило множество щупалец. Тотчас же оно начало душить его.