Мертвый рай
Шрифт:
«Уничтожьте цель», – требовал компьютер.
Да запросто! Да на раз-два!
Как там по инструкции? Направить объект на цель, нажать «Делит». Денис направил, нажал…
Раз…
Резкий наезд видеокамер, стремительное приближение распятой камуфлированной куклы. Это – прыжок, это – стремительная атака «рабочего материала».
Два…
Потом – вскрик. Удивления и ужаса. И боли…
Кричали все – Денис, Славка, Юла. И тот! Прикованный к стене!
Залитые кровью глаза в смотровой щели маски вдруг распахнулись. За мгновение до смерти.
Потом –
Денису казалось, будто он отменил команду на уничтожение в ту же секунду. Так, наверное, оно и было. Но для парня, служившего при жизни в личной гвардии президента, а после смерти накачанного квинтэссенцией собственных бездумных рефлексов, секунда – это слишком, слишком много.
«Операция завершена»…
Оторванная от стены и уничтоженная – теперь уже окончательно и бесповоротно – цель выглядела ужасно. Глаза выдавлены, горло перебито, шейные позвонки превратились в труху, а череп болтается, как шарик на ниточке. Это не считая множественных переломов позвоночника.
Урок номер три: заданную однажды команду «Делит» отменить нельзя. Не успеть. С мертвыми гвардейцами такой номер не проходит. Смерть не любит, когда с ней играют в пустышки. В отличие от Жизни.
Федералы по-прежнему не проявляли ни малейшего интереса к происходящему. А операторов – всех троих – колотило. Мелкая такая, противненькая дрожь.
– Парень, ты вообще-то понял, что натворил? – прохрипел Славка.
Неужели в голосе Ткача – плохо скрываемое восхищение? Или показалось? Послышалось? Денис не знал. И не хотел знать. Он сейчас занят – он выводит гвардейца из залитого красным тупика, из тоннеля, из коридорного лабиринта из вновь открывшейся двери. Выводит обратно – на просторную бетонную арену. Оставляя следы, потеки.
Вывел. И смотрит сверху, через прозрачный пол-крышу на кровь, добавившую пронзительной яркости тусклому камуфляжу. До чего же много этих ярких пятен, до чего много крови…
Денис отключил систему. Мертвый суперсолдат рухнул. Умер. До следующего коннекта. До следующего сеанса псевдожизни.
– Эй, ты только что прикончил человека, – не унимался Славка. – Там, в тоннеле.
– Макет человека, – неуверенно возразил Денис. – Чучело человека. Мертвеца убить дважды нельзя.
– Он такой же мертвец, как и мы. Был, – тихо-тихо сказала Юла. – И ты сам прекрасно знаешь это, День. Ты слышал, как он кричал?
Нельзя было не слышать, а хотелось, так хотелось… Денис прикрыл глаза, откинулся на спинку кресла.
В метро, в подземной темнице, где он стрелял в двух каннибалов, все ведь было иначе. Совсем. Там было так: или мы, или они. На автомате все там было. И без послушных, исполнительных посредников-мертвецов. Поднял Ночкин «Дождик», нажал чувствительный спусковой крючок и – обойму в прущих буром уродов, которых и людьми-то назвать можно с натяжкой. Он и сообразить
Но не переживал. Потом. Кажется. Почти.
И еще – он ведь не добил тех двоих. Не сложилось. Патроны кончились.
А здесь – нет. Здесь патроны не кончаются. Их здесь попросту нет. Здесь – поэтапная инструкция, пошаговый процесс, который Денис выполняет прилежно… как робот. Как сознательный робот. Здесь он специально учится убивать. Живых убивать руками мертвых. И здесь, нажимая клавишу «Делит», он уже не оставляет жертве шансов. Никаких. Никакой. Той беспомощной кукле у стены, кем бы она ни была, ничего не светило. Она была обречена, эта кукла, с самого начала. Как только палец Дениса коснулся клавиш.
Да… Четкое следование инструкциям машины, и кровь на экране. Вот так-то.
Первая кровь в его жизни была бестолковой и вынужденной. Пролитой впопыхах, абы как, не до конца. А вот вторая оказалась страшна. Страшна по-настоящему.
– День, ты в порядке? – Юла тронула его за рукав.
– Да. – Денис открыл глаза.
Подумаешь… Мобильная камера. Мобильный мертвый убийца. Какая разница для оператора-то?
Никакой.
Вот только… Одно дело следить и совсем другое – убивать нажатием клавиш. И наблюдать в монитор за процессом. А так – никакой разницы. Нужен лишь…
Для убийства, для ТАКОГО убийства нужен, как его… особый психологический настрой. За этим ведь и привез их сюда Кожин.
– Тот жмур, Правда, кричал, – все гнул свое Славка. – Ну то есть пока не стал жмуром.
Жмур… Неприятное, но короткое, емкое и удобное для интенсивного обмена информацией словечко. Не то что нейтральное и нарочито отстраненно-растянутое «рабочий материал». Что-то подсказывало Денису: если им суждено работать в кожинской команде, именно так и не иначе операторы ходячих мертвецов станут именовать своих боевых зомби в сообщениях-месагах.
– Я не знаю, – пробормотал Денис. – Может быть, кричал, может быть, нет. Может быть, просто… просто…
– Просто мы переступаем черту, – завороженно прошептал Славка. В глазах его горел странный огонек. Незнакомый. – Ты переступил ее первым. Нам с Юлой тоже придется. И знаешь что? Мне это начинает нравиться…
Денис удивленно уставился на Ткача. Что в нем сломалось, что изменилось? Сейчас еще трудно уловить, но… Но бедный Славка! Тебе понравилось убивать прежде, чем ты совершил убийство.
Славка поймал взгляд Дениса. И отводить глаза не стал.
– День, неужели ты сам не понимаешь?! Столько лет прятаться, менять квартиры как перчатки, шугаться собственной тени, бояться лишний раз высунуть нос на улицу. Трястись от страха каждую ночь и ждать, пока какая-нибудь мразь в маске доберется до тебя… И после этого, после всего этого тебе еще хочется играть в цивилизованного предка, в мягкосердечного хлюпика? Ну уж нет. Сейчас наступает наше время, Денька. Наша очередь наводить свои порядки и рвать оргских ублюдков на куски.