Мертвый шар
Шрифт:
– Спасибо, мальчик! – проговорил растроганный Москвин пустому месту. Добродетельный ребенок, именуемый «затырщиком», растворился как видение.
Раскрыв кошелек, доктор пересчитал ассигнации. Все на месте. И даже на сто рублей больше. Кажется, ведь брал всего двести. Неужели и это перепутал?
В полной растерянности Москвин похлопал по карманам пиджака. В правом что-то было. Засунув руку, слегка дрожавшую, Игнат Семенович вытащил пропавшие часы. «Канарейка» была как новая, даже почищена. Вот до чего ученая рассеянность доводит. Думал, обокрали, а все целехонькое по «верхам», то есть наружным
Чем не радостное происшествие.
9
Облака сбились над городом пеленой. Ранний вечер, а кажется, глубокая ночь. Дождь собирается, осень на пороге.
Ванзаров возвращался на извозчике по Каменноостровскому проспекту. Курочкин был отпущен с твердым приказом разыскать мазуриков, болтавших про глаз. Самому же чиновнику полиции пришлось задержаться в особняке до приезда пристава. Капитан Семеновский, прибывший лично, осмотрел тело, хмуро спросил, действительно ли несчастный случай, уже третий в одном и том же доме за два дня. Но, получив заверения, что никаких сомнений нет, копаться и задавать лишние вопросы не стал, а быстро подписал протокол осмотра. Бородин рвался отвезти сам, но упрямый юноша отказался от подобной чести.
Пролетка шла ровно. Родион посматривал по сторонам, отвлекаясь от раздумий. У театра «Аквариум» бурно играла музыка, кричали восторженные голоса, метались огни. Любопытство заставило остановиться. С пролетки было удобно наблюдать за происходящим.
Мужчины и женщины в масках двигались друг за другом, будто танцевали первобытный танец с факелами. Под грохот литавр и вой флейт исполняли обряд, таинственный и дикий. Языки пламени отбрасывали странные тени, вырывая то маску, то чью-то ногу. Господа веселились от души. В «Аквариуме» была традиция провожать лето подобным обрядом. Факельзунг, шествие с факелами. Публика обожала этот вечер. Не было никаких правил, только неудержимая радость, свобода и огонь, музыка и танец. Но обязательно в масках, чтобы потом не было стыдно.
Родион смотрел на пляшущие огни и вдруг ощутил, что времени нет, нет прошедших эпох – и он, и эти люди перенеслись на много веков назад, и сейчас не конец XIX, а самая середина V или VII века до новой эры. Огни, вопли, пляски те же. А может, и люди те же? Не изменился человек, не стал лучше. Все дикое и животное вырывается из него при первом зове сумерек. Не было веков цивилизации. И не будет впереди. Разве оденутся по новой моде, и только. Но через пятьдесят, сто или двести лет возьмут в руки факелы и будут плясать, как в эту ночь. Дикарь в человеке всегда торжествует. А мораль – тонкая паутинка, слетает при первом дуновении. Нет истории, а есть непрерывная битва слепой дикости с крохотным лучиком света. Как в грозовом небе: когда черно и мрак кругом – и вдруг в свинцовых облаках пробивается окошко, а в нем свет. И не дает это окошко пожрать себя тучам. Накидываются, а ничего не выходит. Надо обладать огромной волей в любую эпоху, чтобы не стать дикарем. Нет цивилизации и прогресса, а есть безнадежная битва света с пропастью тьмы и дикости.
Кажется, Ванзаров понял, для чего так рвался в полицию. Он приказал трогать.
В этот вечер огни горели не только в «Аквариуме». Три окошка в особняке на Фонтанке свидетельствовали, что Лебедев на месте. А куда еще деваться неженатому человеку? Только и утешений у великого криминалиста, что работа и актриски. Не считая, конечно, кошмарных сигарок. Позднего гостя он принял с жаром, так что Родиону пришлось отбиваться от рюмки коньяка или сигарки. А узнав подробности бильярдного фокуса, печально усмехнулся:
– Конечно, все самое интересное проходит мимо. Ох, доля горькая. Никому я не нужен…
Потребовалось все красноречие, чтобы утешить эксперта. Пришлось согласиться на коньяк, после которого в стальное сердце проникли теплота и нега. Родион уселся на каком-то старом вещественном доказательстве и чуть-чуть развязно сказал:
– Наблюдал сейчас Fakelzung в «Аквариуме», дамы и господа бегают с факелами в масках. И вот пришло на ум, что персона… Что думаете, Аполлон Григорьевич, о персоне?
– Смотря о какой, – ответил Лебедев, вальяжно затягиваясь сигаркой. – О женской персоне – только самое вкусное. О мужских персонах – разное. Про вашу персону и говорить нечего – жулик. Не пойму, как попали в полицию…
– Я не про персону как личность.
– А что же?
– В древнегреческом театре персоной называлась маска, которую актеры надевали на себя. Ну, знаете, такие страшилища с перекошенными ртами. Надевали, чтобы сыграть трагедию. Впрочем, комедию тоже.
– Чудесно.
– Персона прячет человека. Скрывает совершенно. Под маской непонятно, кто перед тобой. Личина, одним словом.
– Еще коньячку?
– Погодите, – Родион загорелся. – Я подумал, что такую маску – персону – носит каждый. Даже вы и я. Кто-то носит маску любящего сына, иная – влюбленной невесты, другая – злобной фурии. Лицо тут ни при чем, персона прячет душу. Надо разглядеть, понять, кто же под ней прячется. Это самое трудное, как я теперь понял. Такое открывается, что лучше не снимать маску.
– За нашу и вашу персону! – провозгласил Лебедев, опрокидывая рюмку. – Кстати, о театре. К актрискам прогуляться не желаете? Так и знал. Тогда слушайте, что обнаружил в таинственных посланиях. Чем отрезаны слова, сказать не берусь, скорее всего, ножницы, наподобие маникюрных. Sub speciаe aeterni [13] это не имеет большого значения, потому что они приклеены сандарачным лаком.
Ванзаров не имел ни малейшего представления, что это такое. Чем добрый друг, он же добрый гений, тут же воспользовался.
13
С точки зрения вечности (лат.).
– Эх, юноша, в полицию пошли, а таких элементарных вещей не знаете. Сандарачный лак производят путем растворения сандарака в спирте.
– Что такое сандарак?
– Еще его называют реальгаром, или красным мышьяком. Употребляется для бальзамирования трупов, для благовоний, им останавливают кровь, борцы применяют его, чтобы не задыхаться во время поединка. Дымом сандарака лечат катар. Также успокаивает зубную боль и лечит десны. Полезная штучка. Догадались?
– Ни в малейшей степени.