Мертвый Шторм. Зарождение
Шрифт:
— Понимаю, конечно.
— И я понимаю. Но в то же время понимаю твои сомнения. Поэтому хочу, чтобы ты знал. Хоть мне и приходится немного хитрить, у нас всех: у Сопротивления, Цикад, Олимпа и даже у Южного Базара — один противник: Федерация, которая повязла в монополии, коррупции и кумовстве. Когда мы с тобой придем к власти, мы сможем это поменять. И все те, кого я, как ты сказал, «считаю дураками», сами скажут мне спасибо за мою стратегию.
— Ладно, друг, я доверяю тебе. Надеюсь, ты осознаешь, что делаешь.
Машина остановилась. Водитель сказал по коммуникатору, что они уже у входа
— В общем, нам осталось обсудить вопрос поставки с лидером Сопротивления, и на сегодня все.
— Только есть одна проблема, Стас… — Артур замешкался. — Стесняюсь признаться, но я понятия не имею ничего о Сопротивлении, кроме очевидного факта их борьбы с Федерацией.
— Погоди, — Стаса даже пробило на искренний хохот. — Как это ты не знаешь ничего про них? Ты как на саммитах и съездах вообще ориентировался в обстановке?
— Да как-то мимо ушей пропускал, это ж не наши проблемы всегда были. Тем более, что эти сопротивленцы особо угрозы никакой не представляли, как я понял.
— Тут ты прав, конечно, они больше кричат, чем делают. Ты хоть их лидера знаешь, как зовут?
— Ну да… Алексей… Вдовин, если я ничего не путаю.
— Уже хорошо. Ладно, надевай шлем, пошли, по радиосвязи расскажу.
— Босс, нам идти с вами? — послышался голос по громкой связи.
— Только одному. И идти на расстоянии, чтобы не привлекать много внимания.
— Там настолько опасно? — голос Артура прозвучал напряженно.
— Не то чтобы опасно, — Стас вылез из салона и, подождав Артура, захлопнул дверь, — но охрана нам не помешает.
— Я думал, Сопротивление — такое же объединение людей, как и все остальные, со своей организацией и порядком.
— О, мой друг, — он переключился на канал закрытой связи, чтобы его слышал только Артур, — ты сейчас познаешь дивный новый мир. Сопротивление — лишь формально организованная станция. По факту это один большой хаб и пристанище для разношерстного люда: бандитов и изгоев с «Яшьлека», недооцененных творцов, сбежавших от Федерации… добровольно или принудительно, искателей легкого и низменного досуга, в числе которых иногда бывают даже бойцы самой Федерации, а также множества торговцев нелегальным и запрещенным. В общем, настоящий парк развлечений для маргиналов. Ладно, заходим, — он открыл дверь вестибюля, ведущего в подземный переход, — маску лучше не снимай. Никому не стоит знать, что мы были здесь. Не переживай, тут в защите каждый второй ходит.
Они спустились в подземный переход и сразу попали в уникальное место. Торговые павильоны из мирного времени успели обрасти множеством пристроек и хибар из мусора, отчего проход был шириной всего в пару метров. Подземный переход представлял собой натуральные трущобы. Свет тут отсутствовал как класс, единственным способом ориентироваться в пространстве был налобный фонарик. Из темноты на путников постоянно кто-то пялился, это чувствовалось даже затылком.
Артур, пригнувшись, чтобы пройти под грязными портками, которые сушились прямо поперек прохода, спросил:
— Что-то тут как-то мрачновато для большого оживленного хаба… и где герма?
— Герма там, где и должна быть: у входа на станцию.
— А тут что?
— Улей совсем
— Ну да, слышал, потому что тут вроде сразу два поезда встало в День Поражения.
— Именно. К тому же на уцелевшем «Яшьлеке» фон в первые годы был настолько колоссальным, что многие оттуда сюда сбежали. Но так как места не особо много на станции, часть решалась жить прямо в открытом всем ветрам переходе… Те, кто был поумнее, потом перебрались на другие станции, а всякий сброд, как видишь, продолжает гнить, разлагаться и существовать тут. А вот и герма.
Они подошли к воротам. Стас постучал по двери, и она тут же открылась.
— И даже не спросят, кто? — удивился Артур.
— А зачем? — хохотнул Стас.
Они прошли еще несколько хибар и начали спускаться к платформе. «Козья слобода» была станцией колонного типа. Когда-то, еще до войны, она была настоящим произведением хай-тек искусства, вдохновленным футуризмом, типичным для застройки начала нулевых. За счет обилия света в полу и потолке, тогда она действительно казалась очень современной и просторной… Но не сейчас.
Колонны, словно сломанные гниющие перья в тяжелой атмосфере общего бардака, давно потеряли все облицовочные материалы, превратившись в ржавый каркас. Облицовка из металла послужила отличным решением для строительства и благоустройства. Бесконечные светильники в потолке давно перегорели и лишь изредка мерцали в несколько пар, как звериные глаза в темном лесу. Центральную часть плотно застроили по принципу «кто во что горазд», и теперь все это выглядело крайне печально.
Пеньков бывал тут однажды, поэтому прекрасно знал, куда ему идти. Он свернул к левым путям и пошел по единственному свободному, за неимением лучшего слова, «проспекту», ведущему через всю станцию. На правых путях, так же, как и на левых, навечно замер состав, но всю правую секцию превратили в один большой муравейник, соваться в который было действительно опасно.
Хотя сказать, что левая часть была бульваром для прогулок, тоже нельзя. Состав превратили в развлекательные заведения для всякого сброда, и каждое имело произвольную пристройку. Где-то пути преграждали столы, за которыми сейчас шло активное пиршество сомнительных личностей, где-то устроили торговые ряды со всякой запрещенкой…
— Странно все это, — Артур обратился по радиосвязи, — я думал, тут получше будет. А это какой-то притон.
— Согласен. Поэтому Федерация и не любит Сопротивление.
— Еще бы. Я бы на месте Хаматова тоже всю эту аморальщину убрал.
От этой фразы Стас даже остановился и посмеялся уже более искренне.
— Что тебя так рассмешило? — удивился Артур.
— Ты думаешь, Федерация борется с притонами просто потому, что это аморально?
— Я знаю, что ты скажешь. То, что федералы сами в эти притоны ходят и сами же с ними борются.
— Нет, не в этом дело. Федерация просто не любит конкурентов.
— В смысле?
— В смысле что эти притоны им не подконтрольны. Для них все Сопротивление — серая зона, потому что тут анархия, всеми заведениями управляют мелкие криминальные банды. Здесь нельзя снять компромат или устроить прослушку.