Мертвый ворон кричит о любви

Джун Алекс

Кирина мама как-то сказала ему: «Кость, если человеку рядом плохо, не стоит подвергать критическому анализу его поступки и жизнь. Просто будь рядом. Сделай чай. Подержи за руку. Но, умоляю, лучше молчи». Костя уже не помнил, в связи с чем произошел этот разговор. Вроде бы у них тогда умер кот, а Костя подозревал, что причиной тому стал неправильный уход. Бедолагу кормили всем подряд без разбора. Или это было после того, как Кирину маму уволили с работы… Воспоминания в его голове любили перемешиваться, поглощая друг друга. Но совет «быть рядом, но молчать»

Костя усвоил и иногда им пользовался. Оказалось, так гораздо проще, нежели пытаться подобрать нужные слова, успокоить, не обидеть, дать надежду, но и не соврать. Его отец частенько говорил, что любит честных людей. А для Кости до сих пор было важно соответствовать тем нравственным качествам, которые ему прививал папа. Хотя порой это было очень сложно.

Костя не спеша встал с кровати и заглянул на кухню, чтобы налить в стакан воды и взять бумажные полотенца. Всхлипывания в гостиной стали чуть тише, видимо, Кира услышала, что он не спит. Закинув на плечо Лжетьму для поддержки – кот очень любил устраиваться вокруг его шеи, как шарф, – парень постучал в дверь Кириной комнаты:

– Я услышал, ты плачешь. Все хорошо?

Участливый Кефирчик тоже всполошился и принялся суетиться вокруг Кости, мяукая на одной ноте.

– Кир, коты орут под дверью, к тебе хотят. Можно нам войти?

– Входите, – раздался приглушенный голос.

В комнате было темно, лишь тусклый свет уличного фонаря пробивался сквозь шторы, но его было недостаточно, чтобы рассмотреть лежавшую на диване Киру. Она замоталась в плед и устроилась у самой стены, напоминая круассанчик. Костя даже удивился сравнению, которое всплыло у него в голове.

– И почему ты рыдаешь? – снова спросил Костя, ставя на журнальный столик воду и бумажные полотенца. – Пожар, Лика, противный одноклассник, ссадины на лице?

– Из-за всего помаленьку, но в основном из-за Лики, – пробормотала Кира, сжимаясь в жалкий комочек.

Костя снял с плеча Лжетьму и положил возле Киры, а Кефирчик сам запрыгнул ей в ноги и принялся мурлыкать.

– Я принес воду и салфетки, слезы утирать, – проговорил он, поглаживая Лжетьму, чтобы тот уже улегся и перестал ходить по пледу Киры.

– Ага, – вяло отозвалась девушка, даже не повернув в его сторону голову.

– А завтра куплю тебе магний, он помогает справиться со стрессом.

– Спасибо.

Костя растерянно обвел взглядом комнату и покачался с пятки на носок. Внутренний голос твердил ему, что вода, салфетки и коты – это, конечно, хорошо, но плачущая Кира явно заслуживает большего. «Прояви хоть каплю человеческой теплоты, чурбан», – мысленно приказал он самому себе и осторожно сел на краешек дивана. Кира даже не шелохнулась. Медленно-медленно, словно опасаясь обжечься, Костя потянулся к Кире и тихонько похлопал ее по голове. «Теперь достаточно? Уже можно идти обратно спать?» – спросил он у совестливой части своей личности, отвечающей за коммуникацию с внешним миром, но та лишь презрительно хмыкнула: «Слабак». Но даже этого робкого прикосновения хватило, чтобы Киру прорвало

потоком слез и бессвязных бормотаний о том, какая Лика, должно быть, была одинокая и что теперь она, вероятно, в большой беде.

– Ты только представь, – плечи Киры содрогались, – насколько она была напугана и подавлена, раз ушла из дома, даже не заперев дверь и оставив кота одного.

– И почему не взяла ноутбук? Его же всегда можно обнулить и продать. – Костя продолжал машинально похлопывать Киру по голове.

– Ты предсказуемо беспокоишься о всяких железяках, но не о людях. – Кира перехватила его руку, сжав пальцы. – Это говорит лишь о том, что она уезжала в большой спешке. Наверное, тот парень, который искал ее в универе, и есть странный сталкер.

– Сопляк, которого ты до смерти напугала своим преследованием?

– Интернет переполнен историями о малолетних психопатах. И не такой уж он маленький. Гораздо выше меня. Первокурсник, наверное.

– Сталкер против сталкера, – усмехнулся Костя, все еще сжимая ледяные пальчики Киры. – И почему у тебя такие холодные руки?

– Не знаю. И ступни тоже. – Кира высунула из-под пледа босую ногу и ткнула ею в Костю.

– Принести мое одеяло? То, что побывало в могиле, я отнес в химчистку, но еще не забрал.

– Не надо, – всхлипнула Кира, безуспешно сдерживая поток новых рыданий.

Костя собирался уйти, даже чуть привстал с дивана, но потом, словно в заколдованном сне, подоткнул вокруг Киры плед и лег рядом, аккуратно прижимая к себе этот кокон.

– Я мало что помню из детства, – прошептал он, поглаживая Киру по плечу, – но, когда мне снились кошмары, мама всегда плотно заворачивала меня в теплое одеялко и лежала рядом, пока я не усну. Советы твоей мамы не сработали, поэтому я решил успокоить тебя другим способом.

– Рациональный Костя перебирает и опробует алгоритмы. – Кира уткнулась носом ему в плечо. – И это работает, спасибо.

Костя промолчал, побоявшись ляпнуть что-то не то. Коты уютно устроились у них в ногах. Неподалеку от Костиного дома проходили железнодорожные пути, и стук колес несущихся сквозь ночь поездов убаюкивал. Кира всхлипывала все реже. Костя собирался уйти, как только она уснет, но первым провалился в сон и обнимал Киру до самого утра, а та боялась лишний раз пошевелиться, с удивлением открыв для себя эту новую сторону друга. Рядом с ним было по-домашнему уютно, а все проблемы казались решаемыми.

Кира проснулась первой. На ее талии все еще лежала тяжелая рука Кости, а сам он спал на животе, щекой примостившись на краешек ее подушки. Так вышло, что это был первый раз, когда Кира спала в одной постели с мужчиной, и она просто не знала, что надо в этом случае делать.

«А что, если я ему нравлюсь как девушка? – размышляла она. – Но это же Костя. Он всегда смотрит на меня с таким видом, как глядят на упавший бутерброд, запачкавший джемом дорогущий ковер. В то же время Костя всегда рядом и помогает мне. Хотя так ему велела мама, а он ее очень уважает».