Мерзавец Бэдд
Шрифт:
Она закрыла глаза, зажмурилась и покачала головой.
– Черт тебя побери, Себастиан. Ты мне так сильно нравишься. Ты так плох для меня. (Прим. пер.
– в англ. языке прилагательное «плохой» пишется «bad», а фамилия героя Badd).
– Повтори то же самое, но с двумя согласными, милая, так будет правильнее.
Она раздраженно фыркнула, поскольку это было довольно-таки низкосортное замечание, но насколько оно было плохое, настолько же и хорошее. Или... настолько по-Бэддовски, насколько и хорошее.
– Спасибо, спасибо, я буду здесь всю ночь.
Она толкнула дверь, которую открыла,
Я вышел вслед за ней.
– ДРЮ!
– заорал я, перекрикивая ливень и грохот грозы.
Она остановилась на расстоянии нескольких футов, уже промокшая до костей.
– Что?
Я указал на маленький парусник, пришвартованный через несколько пристаней.
– Это мой. Побудь там, пока не будешь готова вернуться.
Она кивнула, побежала к моей лодке, запрыгнула на палубу и исчезла в каюте.
Я позволил ей уйти.
Она вернется.
Я надеялся на это.
ГЛАВА 7
Дрю
Черт возьми, святые, мать их, угодники, мужчина был впечатляющим.
Стоило ему лишь приблизиться и коснуться меня своими большими сильными руками... я погибла. То, как он целовал меня, как его мягкие губы прижимались к моим, дразнили поцелуем, испивая меня, сводило с ума. Стоило ему подойти ближе, и я не могла ему противиться. А когда он коснулся меня? Черт... Да я пропала. А его рот? Боже, боже, боже. Я ни разу в жизни не чувствовала ничего подобного тому, каково это быть разложенной на столе для Себастиана.
Меня никогда прежде не брали так... требовательно. Он почувствовал, что я его хотела, ощутил мою готовность и просто взял меня. Ни оправданий, ни вопросов: можно ли и правильно ли это. Он просто сделал меня своей и заставил чувствовать себя чертовски невероятно, доведя до оргазма за секунды. Да, Майкл мог заставить меня кончить, но это требовало немало усилий и указаний из серии «нет, помедленнее, не там, не останавливайся, не останавливайся, черт возьми, сказала же, не останавливайся!» И при этом он обычно останавливался, или притормаживал, или ускорялся, когда я была уже близко, и все портил. Иногда я даже симулировала, это давало возможность получить оргазм самостоятельно чуть позже, но на своих условиях и избежав неловкости. Порой он делал все правильно, и мы оба кончали, и это было замечательно. Мы чувствовали себя близкими и влюбленными, и это было... славно.
Себастиан воспламенил меня.
Не было ни секунды колебания или неловкой возни. Он знал точно, как заставить меня кончить, нашел мою точку G с безошибочной точностью, скользнул в меня толстыми сильными пальцами, языком ласкал мой клитор и щипал соски - и боже, то, как он рывком спустил мои штаны, было чертовски горячо.
С Себастианом было не просто хорошо. Это было... сногсшибательно.
Он заставил меня кончить, словно это было его единственной задачей.
Я вспомнила, каким твердым и большим на ощупь казался его член за молнией брюк, когда он впервые прижал меня к двери, а затем второй раз, прямо перед тем, как я сбежала. Вероятно, он все это время боролся со стояком, бедняжка.
Он заставил меня кончить, не ожидая ничего взамен.
В смысле,
А вчера вечером? Он не был уверен, что не тронет меня, когда я была пьяна в хлам, поэтому покинул ванную, не рискнув воспользоваться мной. А я была совершенно голой и заигрывала, сняв перед ним трусики, говоря о его члене...
Который, кстати, как я и утверждала, был огромным.
Понадобилась секунда, чтобы осмотреть окружающую обстановку. Каюта парусника была крошечной. Едва хватало места, чтобы встать, а я была на несколько дюймов ниже Себастиана. Но здесь было уютно. Светлые оттенки дерева, хромированные поверхности, всепогодное ковровое покрытие, стол с диванчиком на двоих, камбуз, дверь, ведущая в небольшую спальню, и еще одна - в ванную комнату. Не очень много, зато тепло, сухо и комфортно.
Проблема была в том, что я чувствовала себя ужасно, сбегая от Себастиана.
Он заставил меня чувствовать себя невероятно, а затем достойно справился с моей истерикой.
Черт возьми.
Я не могла остаться здесь, на этой маленькой лодке. Я хотела спрятаться от него, притвориться, что ничего не произошло. Хотела сидеть здесь, в этой каюте, и лечить свое разбитое сердце.
Боже, как больно.
Теперь, когда прошло немного времени после «Предательства», осмыслив его, я поняла, что измена Майкла и то, как я это выяснила, причинило острую и сильную боль. Гораздо большую, чем я предполагала. Это глубоко ранило меня, прошло сквозь кости до самой сущности моей души. Уничтожило все, что, по моему мнению, я знала; все, чего, по моему мнению, хотела в жизни. Подорвало мое доверие ко всем, а оно и так уже было в самой заднице благодаря предательству мамы.
Это причиняло столько боли.
Почему, Майкл? ПОЧЕМУ?
На этот вопрос не было простого или очевидного ответа.
Единственное, что было очевидно, так это то, как безумно меня привлекал Себастиан. Что не имело никакого смысла, и я не знала, что с этим делать, потому что хотела его больше, чем хотела когда-либо чего-либо, но мое гребанное сердце так чертовски болело, что я не решалась довериться, тем более парню, которого едва знала.
Очевидно, у моего либидо было другое мнение.
В этом не должно было участвовать мое сердце, только киска.
И груди.
И мой рот.
И руки.
И моя задница.
И каждый дюйм моего тела, который, я была уверена, он стал бы целовать. Внимательно и тщательно.
И, черт возьми, я этого хотела.
«Ты чувствуешь это? Это может быть внутри тебя. От чего ты почувствуешь себя невероятно. Заставит исчезнуть все это дерьмо. Ты хочешь этого. Это не должно быть сложным, Дрю. Все может быть просто, по-настоящему и хорошо. Так долго, как ты этого захочешь». Он на самом деле сказал об этом вслух. И это почти сработало. Потому что я этого захотела. Мне хотелось, чтобы все дерьмо исчезло. Хотелось забыть все, и я знала наверняка, как знала собственное имя, что Себастиан смог бы выполнить обещание. Он смог бы сделать так, чтобы я обо всем забыла.