Мерзкий старикашка

Герасимов Алексей

Так я и остался без помощника, и, до кучи, угадайте, кому шкаф пришлось делать? Инициатива наказуема, да. Хоть на вопрос о источнике идеи отшутиться удалось -- карпы, мол, нашептали, -- и то хорошо.

На счастье, рыбы к тому моменту мною было наловлено столько, что (в соленом и копченом виде) ее в еде не убавилось, хотя, предполагаю, что брат Асмара при том выдержал титаническую битву со своей жадностью.

В помощники библиотекаря меня, правда, выдвигать никто покуда не торопился, но я рук не опускал, коварно готовясь подсунуть идею насчет переплетенных книг, которые тут или не в ходу, или вовсе неизвестны. Если и это не приведет меня к вожделенной

должности, то придется что-то мудрить по поводу книгопечатания.

Ну а покуда Шмутропанда был занят катологизацией библиотеки, я, буквально с боями вырвав Тумила обратно под мое непосредственное руководство, умотал на целую неделю в горы за форелью -- и стол разнообразить, и участия в этом безумно "увлекательном" занятии избежать. Кастелян, шибко "пеструшку" уважающий, удовлетворенно потер руки и договорился с жителями расположенной поблизости деревушки о ежедневной доставке улова.

Жучков и прочих насекомых на наживку мы, с молодым послушником, насобирали по пути целый здоровущий короб. Ярких, на которых эта рыба летом особо охотно клюет, попалось не очень много, но и так рыбалка определенно задалась. К тому же, за всю неделю не приключилось ни малейшего дождя, так что я с удовольствием погрел свои старые косточки на камнях, перепоручив саму ловлю, по большому счету, Тумилу, себе же оставив в основном командные функции.

Парень, в общем-то, и не возражал. На похвалу ему, по возвращении с рыбалки, я никогда не скупился (тоже для Лисапета поведение совершенно нехарактерное, но вполне объяснимое -- увидел старый перечник в пацане себя в юности), так что слава знатного рыбака постепенно закреплялась и за ним.

Мальчик, кстати, он оказался весьма сообразительный и мигом понял, какую выгоду из этого может в дальнейшем извлечь. Да и просто уважение убеленных сединой мужей ему льстило безмерно.

Однако, отпущенная мне неделя подошла к концу, и пришло время возвращения в обитель. Отслужив утреннюю службу, -- ну монах я, положено мне такое аж четыре раза в день, не палиться же перед мелким на тему того, где я всех местных богов вертел, -- мы с Тумилом собрали свои нехитрые пожитки и вечерний улов, да и пошли неторопливо до монастыря. По пути повстречали крестьянина на телеге, едущего аккурат в обитель, и тот нас подвез.

Пацан всю дорогу самым бессовестным образом продрых, а мы с водителем кобылы провели ее в беседе на тему того, как раньше трава была зеленее, небо ярче, и девушки моложе. Дядушка Аук, как он представился, моим ровесником оказался.

Монастырь встретил наше прибытие вовсе не характерными ему обычно шумом и суетой. По двору носились растерянные монахи, таскающие какие-то тюки в настоятелеву "парадную телегу", как я это называю. За их суетой с неприкрытой иронией наблюдали несколько находящихся тут же солдат в пропыленных плащах и с осунувшимися от усталости лицами. Запряженная в изукрашенное нечто кобыла, которое Тритхрава (а до того не менее четырех его предшественников на посту главы обители) использовал для парадных выездов, видимо тоже к колготящимся инокам испытывала презрение, каковое и продемонстрировала, задрав хвост и нагадив на цветные плиты, которыми был замощен двор. Солдатские лошади, как существа военные, а потому более дисциплинированные, от подобного проявления чувств пока воздерживались.

– - Чегой-то у вас такое случилось?
– - крякнул Аук, сдвинув шапку на затылок.

– - Да кто же его знает?
– - пожал плечами я.
– - Приехал кто-то. Теперь кто-то уезжает.

– - Ить, а колымажка-то отца настоятеля.
– - опознал транспортное

средство крестьянин.

– - Ну, значит он куда-то и уезжает.
– - кажется, мой вывод был вполне логичен.
– - Тумил, просыпайся, мы приехали.

Паренек сладко потянулся, легким движением соскочил с телеги, и часто заморгал, разинув рот.

– - Ну?
– - язвительно вопросил я.
– - Что у нас не слава Солнцу? Выезд отца-настоятеля никогда не видал? Так ничего странного, что не видал -- он почти никуда и не ездит.

– - Блистательные!
– - благоговейно ахнул послушник.

Я перевел взгляд на солдат и внимательно их осмотрел.

– - Да, я бы сказал, не особо. Скорее Грязнейшие и Пыльнейшие.
– - плащи и некая помесь кафтана и халата со стоячим воротником, который местные побогаче носят в качестве верхней одежды (а воины и поверх кольчуг, кстати) действительно свидетельствовали о долгом пути, который пришлось преодолеть их владельцам.
– - Ну или Нестираннейшие , если быть уж совсем точным.

– - Да ты только погляди на их шервани, брат Прашнартра!
– - это он как раз про эти самые халатокафтаны.

– - Вижу.
– - кивнул я.
– - Все испачканные, даже и не скажешь, какого были цвета.

– - Синего! И с вышивкой золотой!
– - проявило эрудицию подрастающее поколение.
– - Да ты на сабли их глянь, на ножны!

– - Богатые.
– - я начал осторожно слезать с облучка, а потому спорить с очевидным не имел желания, дабы в полемическом запале не сверзиться.
– - Надеюсь, на клинках они тоже не экономили.

– - Ну открой же ты глаза!
– - возмутился мальчик.
– - Не видишь ты что ли? Они изукрашены царскими знаками! Это приближенные самого Владыки!

– - Нет над нами Владыки, кроме Святого Солнца и братьев Его.
– - пробормотал я ритуальную фразу, и нащупал наконец ногой твердую землю.
– - Гвардейцы Кагена, значит?

– - Да!
– - почти выкрикнул Тумил.

– - И чего они тут забыли, интересно? По разбойным мордам вижу, что не молиться приехали.

– - Не иначе как примас помер.
– - авторитетно заявил Аук.
– - А эти к отцу Тхритраве приехали, на Святсовет звать, выбирать нового.

– - Это да, такие дела без нашего настоятеля не решаются.
– - важно кивнул я, и начал расшнуровывать свою котомку.

Наш глава обители в местной табели о рангах и впрямь стоит довольно высоко -- примерно на уровне кардинала без портфеля.

– - Хотя с чего б ему помирать-то? Он же едва-едва четверть века разменял.

– - Дык ить это у нас, в Долине Ста Благословений, по полвека порой живут, а то и подольше бывает, а в низинах людишки-то как мухи мрут. Лет двадцать, много если тридцать протянут, и считай конец. А все отчего? Оттого что жизнь у них шебутная, и о душе они забывают.
– - поделился своими мыслями крестьянин.

– - Это верно. Все поголовно в греховодничество впали.
– - я извлек наружу вяленого карпа из тех запасов,что мы брали на случай отсутствия клева, нацарапал на нем ножиком знак Святого Сердца, и протянул Ауку.
– - Вот, прими в знак моего благословения, добрый человек. Тумил, хорош зырить на солдат, хватай улов и потопали.

Мы взяли по кожаному мешку с лямками (на юную рабсилу я навесил еще и котомку с остатками продуктового запаса и одеялками -- нехай поможет дедушке, пока он до дембеля на тот свет не надорвался), каждый кило так по двадцать пять, и пошли на кухню. Миновали монастырскую трапезную, по этому времени, естественно пустую, и вперлись в царство брата-кормильца и его присных.