Мерзость

Симмонс Дэн

Но в конечном счете Уимпер нашел добровольцев — большинство этих «добровольцев» за деньги с неохотой согласились отправиться на поиски в понедельник (в воскресенье они должны были присутствовать в Церматте на мессе), — и они обнаружили тела.

Впоследствии Уимпер признавался: он искренне надеялся, что каким-то чудом, благодаря мягкому снегу и удачному скольжению целую милю по вертикальному склону, он найдет одного или нескольких товарищей живыми.

Ничего подобного не случилось.

Останки трех тел были разбросаны по льду и камням у подножия северного склона. Камни падали вокруг «спасателей» почти все время, пока они были там, но когда проводники поспешили в укрытие, Уимпер и другой англичанин,

присоединившийся к нему, остались на месте. А если точнее, то британцы тупо и упорно не покидали ледник, а вокруг холодными метеорами падали камни.

Поначалу никто, даже Уимпер, не мог определить, кому из погибших принадлежали фрагменты тел. Но потом англичанин по клочку бороды опознал своего проводника и друга Мишеля Кро. Его руки и ноги были оторваны, большая часть черепа снесена, но целой осталась часть нижней челюсти с бородой того же цвета, как у Кро. Один из гидов, вернувшийся после окончания камнепада, был давним другом альпиниста и узнал шрамы на растерзанной руке, лежавшей далеко от тела, а также ладонь на ледяной глыбе, шрамы на которой тоже хорошо помнил.

Как ни странно, брюки на изуродованном туловище Кро остались почти целыми, а во время падения в пропасть из кармана даже не выпали шесть золотых монет.

Кто-то заметил, что распятие Кро — без которого он никогда не шел в горы — глубоко впечаталось в сохранившийся фрагмент челюсти, словно пуля в форме креста. Один из проводников, Робертсон, раскрыл перочинный нож и подцепил распятие, полагая, что семья Кро захочет его сохранить.

Останки Хадсона опознали по бумажнику и по письму от жены, которые остались с ним во время падения — в отличие от рук, ног и головы. Уимпер нашел одну из перчаток Хадсона и, побродив по забрызганному кровью леднику, подобрал английскую широкополую шляпу от солнца, которую сам подарил Кро.

Большая часть останков Хэдоу была разбросана между останками Кро и Хадсона.

Когда при следующем камнепаде гиды побежали в укрытие, Уимпер остался рядом с телами и тут впервые заметил, что останки тел Кро, Хэдоу и Хадсона все еще связаны веревкой.

Тело лорда Фрэнсиса Дугласа нигде не нашли. Ходили слухи, что в тот день кто-то нашел один ботинок Дугласа — ноги в нем не было, — хотя другие утверждали, что это был пояс, который Уимпер видел на Дугласе во время подъема. А третьи говорили об одной перчатке.

В тот момент Уимпер понял, что трое спускавшихся первыми были связаны более толстой и прочной веревкой, чем та, тонкая и легкая, которой Старый Петер Таугвальдер связал себя с Дугласом — такую опытные альпинисты редко используют для движения в связке. Тогда Уимпер нисколько не сомневался, что Старый Петер намеренно использовал менее надежную веревку на случай падения первой четверки. Позднее знаменитый британский альпинист уже прямо обвинял старого проводника — на словах и в книгах.

Однако на самом деле все веревки — даже тонкую, которая висела на плече Таугвальдера, когда пришло время привязать лорда Фрэнсиса Дугласа к общей веревке, связывавшей всех семерых, — и в тот день, и во все другие дни даже не предполагалось использовать для организации связки во время спуска. Уимпер просто не задумывался об относительной толщине веревки, о пределе прочности на разрыв, о расчете предела прочности веревок разного диаметра, пока не произошла трагедия в день триумфального покорения Маттерхорна.

Останки 18-летнего Фрэнсиса Дугласа так и не нашли, и этот факт дает основание для маленького примечания к случившейся трагедии.

Уимпер писал, что престарелая мать лорда Фрэнсиса Дугласа, леди Куинсберри, «очень страдала от мысли, что ее сына не нашли».

Действительность была еще хуже. Вскоре леди Куинсберри стала одержима болезненным убеждением, что ее юный сын еще жив и находится где-то на Маттерхорне —

возможно, попал в ловушку в ледяной пещере высоко в горах и пытается выжить, питается лишайниками и мясом горных коз, пьет воду, которая попадает в его тюрьму сверху, от растаявшего снега. По всей видимости — скорее всего, леди Куинсберри так и думала — ее любимый сын Фрэнсис ранен, не может не только самостоятельно спуститься, но и подать сигнал тем, кто находится внизу. А может, говорила она одной из своих подруг, Фрэнсис выжил при падении на ледник — как бы то ни было, он не был связан веревкой с теми, кто погиб ужасной смертью, — и теперь лежит раненый в какой-нибудь расселине.

Благородные люди, такие как профессор Джон Тиндалл — он едва не присоединился к Уимперу в его первом, знаменитом восхождении, — затем вернулись на Маттерхорн для систематических поисков останков Дугласа. Он написал леди Куинсберри и пообещал «полностью использовать свои возможности в трудном и опасном, но необходимом для вашего душевного спокойствия деле обнаружения и возвращения тела вашего отважного сына на родную землю и в дом предков».

Но мать Дугласа стремилась не к возвращению тела своего дорогого сына Фрэнсиса. Она не сомневалась, что он жив, и хотела, чтобы его нашли.

Леди Куинсберри сошла в могилу, уверенная, что лорд Фрэнсис Дуглас все еще жив, сидит в ловушке высоко на северном склоне Маттерхорна или бродит по холодным голубым пещерам под ледником у подножия горы.

Внезапно Дикон командует прекратить спуск по «коварному участку», и мы с Жан-Клодом останавливаемся в нескольких метрах ниже его, с каждой минутой замерзая все больше (северный склон теперь полностью в тени, а ветер стал холоднее, и его завывание усилилось) и недоумевая — по крайней мере, я — какого черта нужно от нас Ричарду Дэвису Дикону. Возможно, думаю я, у него развивается старческое слабоумие. Хотя физическая форма 37-летнего Дикона (ровно столько же было Джорджу Мэллори, когда он в этом месяце исчез на Эвересте) гораздо лучше, чем у меня в 22 года.

— То самое место, — тихо говорит Дикон. — Именно тут Кро, Хэдоу, Хадсон и лорд Фрэнсис Дуглас сорвались с этого обрыва… — Он указывает на точку в 40 или 50 футах ниже, где изогнутая вершина Маттерхорна живописно нависает над склоном, обрываясь в пропасть, падение в которую несет неминуемую смерть.

— Merde, [9] — Жан-Клод выражает наше общее мнение. — Мы с Джейком это знаем. И ты знаешь, что мы знаем. И не говори нам, Ричард Дэвис Дикон, бывший школьный учитель, что ты повел нас этим печально известным маршрутом без закрепленных веревок — у нас есть выбор из целой дюжины в тридцати шагах справа от тебя, и, если хочешь знать, я с удовольствием вобью крюк и пристегнусь к новой веревке, — не говори нам, что ты повел нас этим путем только для того, чтобы рассказать историю, которая с детства известна каждому, кто любит Альпы и эту гору. Хватит болтать, и давай спускаться с этой проклятой стены.

9

Дерьмо (фр.).

Мы так и сделали, легко и уверенно смещаясь вправо и постоянно помня о пропасти внизу, пока не оказались на относительно безопасных плитах — череде наклонных ступенек, как Уимпер однажды описал этот гребень после того, как отказался от восхождения с итальянской стороны (плиты с отрицательным наклоном) и попробовал пройти через Швейцарский гребень. Там мы развязываемся, и спускаться, несмотря на сохраняющуюся опасность камнепада или риск поскользнуться на льду, становится «легко, словно съесть кусок пирога», как иногда выражается Жан-Клод.