Мещане
Шрифт:
(Татьяна, откинув голову на спинку кушетки, медленно поднимает руки и закрывает лицо свое.)
Елена. Постойте! Вы собрались пить чай? А я пришла звать вас к себе... Ну, и я останусь с вами, - у вас сегодня весело. (Тетереву.) Только вы, мудрый ворон, вы один нахохлились - чего ради?
Тетерев. Мне тоже весело. Только я люблю веселиться молча, а скучать громко...
Нил. Как все большие, умные, угрюмые псы...
Елена. Я никогда не видела вас ни грустным, ни веселым, а только философствующим. Знаете, господа, - знаешь, Таня, - он обучает меня философии. Вчера прочитал целую лекцию о некотором законе
Тетерев (улыбаясь). Нет ничего без основания, почему оно есть...
Елена. Вы слышите? Вот я какие мудрые штуки знаю! Вы вот не знаете, что закон этот являет собой - являет, это самое настоящее философское слово!
– являет собой... что-то вроде зуба, потому что у него четыре корня... верно?
Тетерев. Не смею спорить...
Елена. Ну, конечно! Посмели бы вы! Корень первый - а может, и не первый - закон достаточного основания бывания... бывание - это материя в формах... вот я - материя, принявшая - не без основания - форму женщины... но зато - без всякого уже основания - лишенная бытия. Бытие - вечно, а материя в формах - побывает на земле и - фьюить! Верно?
Тетерев. Ладно, сойдет...
Елена. Еще я знаю, что существует каузальная связь, априори и апостериори, но кто они такие, - забыла! И если я от всех этих премудростей не стану лысой, так буду умной! А самое интересное и премудрое во всей философии вот что: зачем вы, Терентий Хрисанфович, говорите мне о философии?
Тетерев. Потому, во-первых, что смотреть мне на вас очень приятно...
Елена. Спасибо! Во-вторых, наверное неинтересно...
Тетерев. Во-вторых, потому, что, только философствуя, человек не лжет, ибо, философствуя, он просто - выдумывает...
Елена. Ничего не поняла! Да, Таня, как ты себя чувствуешь? (Не дожидаясь ответа.) Петр... Васильевич! Вы чем недовольны?
Петр. Собой.
Нил. И всем остальным?
Елена. Знаете, - мне ужасно хочется петь! Как жаль, что сегодня суббота и всенощная еще не отошла... (Входят старики.) А! вот идут богомольцы! Здравствуйте!
Бессемёнов (сухо). Наше вам почтение...
Акулина Ивановна (тоже недовольно). Здравствуйте, матушка! Только мы вас уж видели сегодня.
Елена. Ах, да! Я позабыла... Ну, что же... в церкви... жарко было?
Бессемёнов. Мы не затем туда ходили, чтобы климат измерять...
Елена (смущаясь). О, разумеется... я хотела спросить не о том... я хотела спросить... много было народа?
Акулина Ивановна. Не считали мы, матушка...
Поля (Бессеменову). Чай пить - будете?
Бессемёнов. Сначала поужинаем... Мать, ты поди-ка, приготовь там. (Акулина Ивановна уходит, шмыгая носом. Все молчат. Татьяна встает и переходит к столу, поддерживаемая Еленой. Нил садится на место Татьяны. Петр шагает по комнате. Тетерев, сидя около пианино, следит за всеми, улыбаясь. Поля - у самовара. Бессемёнов сидит в углу, на сундуке.) Какой народ стал - вор, даже удивительно! Давеча, как шел я с матерью в церковь, - дощечку положил у ворот, через грязь, чтобы пройти. Назад идем, а дощечки уж нету... стащил какой-то жулик. Большой разврат пошел в жизни... (Пауза.) В старину жуликов меньше было... всё больше разбойничали люди, потому крупнее душой были все... стыдились из-за пустяков совесть тревожить... (На улице, за окном, раздается пение и звуки гармоники.) Ишь... поют. Суббота, а они поют... (Пение приближается, поют в два голоса.) Наверное мастеровые. Чай, пошабашили, сходили в кабак, пропили заработок и дерут глотку... (Пение под окнами. Нил, прислонив лицо к стеклу, смотрит на улицу.) Поживут эдак-то год... много - два, и - готовы! Золоторотцами будут... жуликами...
Нил. Кажется, это Перчихин...
Акулина Ивановна (из двери). Отец, иди ужинать...
Бессемёнов (вставая). Перчихин... тоже вот... бесполезной жизни человек... (Уходит.)
Елена (проводив его взглядом). А у меня... удобнее чай пить...
Нил. Вы очень остроумно разговаривали со стариками.
Елена. Я... он меня смущает... Он не любит меня... и мне это как-то... неприятно... даже обидно! За что меня не любить?
Петр. Он, в сущности, добрый старик... но у него большое самолюбие...
Нил. И он немножко жаден... немножко зол.
Поля. Ш-ш! Зачем говорить так о человеке за глаза? Нехорошо!
Нил. Нет, быть жадным нехорошо...
Татьяна (сухо). Я предлагаю оставить... этот предмет без обсуждения... Отец может каждую минуту войти... Последние три дня он... не ругался... старается со всеми быть ласковым...
Петр. И это ему стоит не дешево...
Татьяна. Надо ценить это... Он стар... он не виноват в том, что родился раньше нас... и думает не так, как мы... (Раздражаясь.) Сколько жестокости в людях! Как все мы грубы, безжалостны... Нас учат любить друг друга... нам говорят: будьте добрыми... будьте кротки...
Нил (в тон ей). И садятся верхом на шеи нам и едут на нас...
(Елена хохочет. Поля и Тетерев улыбаются. Петр что-то хочет сказать Нилу и идет к нему. Татьяна укоризненно качает головой.)
Бессемёнов (входит, окидывает Елену недружелюбным взглядом). Пелагея! Там в кухне - твой отец... Поди-ка да скажи ему... чтоб он... в другой раз пришел... когда будет тверезый... да! Ты-де, папаша, иди домой... и все такое!
(Поля и Нил за нею - уходят)
Бессемёнов. Вот... поди и ты... Погляди-ка на будущего... мм... (Обрывается, садится за стол.) Вы что... молчите? Я замечаю, что как я в дверь - вы все сожмете губы...
Татьяна. Мы... и без вас... не много говорим...
Бессемёнов (глядя исподлобья на Елену). А над чем смеялись?
Петр. Так это... пустяки! Нил...
Бессемёнов. Нил! Все от него идет... я так и знал...
Татьяна. Налить вам чаю?
Бессемёнов. Налей...
Елена. Дай, Таня, я налью...
Бессемёнов. Нет, зачем вам беспокоиться? Мне дочь нальет...
Петр. Я думаю, - ведь все равно, кто нальет? Таня нездорова...
Бессемёнов. Я тебя не спрашиваю, как ты думаешь на этот счет. Если тебе чужие люди ближе родных...
Петр. Отец! Ну, как тебе не стыдно?
Татьяна. Начинается! Петр, - будь благоразумен.
Елена (натянуто улыбаясь). Ну, стоит ли...
(Дверь широко растворяется, и входит Перчихин. Он выпивши, но не сильно.)
Перчихин. Василь Васильев! Я сюда пришел... ты оттуда ушел... а я сюда... за тобой...
Бессемёнов (не глядя на него). Пришел, так садись... Вот - чаю выпей... ну...
Перчихин. Н-не надо мне чаю! Кушай сам на здоровье... Я - для разговора пришел...