Мешок историй про шалого малого
Шрифт:
— Давай! За женщин! Будь они не ладны! Прозит!
— Ух! Хороша! Грибочки попробуй, братишка! Сам солил!
— Да ладно! Ты гонишь!
— Факт — сам солил! — Матвей вытер уста рукавом телогрейки, — Так вот, Колюшка, зачастую необузданная страсть к ебле и измены женщины происходит из-за ее позднего вхождения в сказочный и манящий мир секса, — Матвей с аппетитом набросился на ягненка, что не мешало ему рассуждать, — Аппетит приходит во время еды, братишка. Хочется наесться до отвала, до блевотины. Бабенки, познавшие сполна радость плотских утех в браке, немного успокаиваются. Остывают. Им обрыдло. Но ненадолго. Могут наши девочки изменить нам из-за мести. Ты мне — я тебе! Непременно наставят рога из-за сексуальной неудовлетворенности: муж отдает себя, себя, себя, себя работе, работе,
— Нет! — твердо сказал Колька. — Зачем? Я же начальник! Это ж какие проблемы потом будут… Суды…
— Молодец! — похвалил Матвей, — Так держать! По статистике, большинство измен происходит именно в трудовом коллективе. Именно там закручиваются служебные романы. Так что же, на работу не пускать? Пусть в тереме сидит? Но домой электрик или сантехник может прийти, а также полотер, массажист, инструктор по фитнесу, домашний доктор, друг дома, в конце концов. Волевая женщина-диктатор имеет больше шансов завести себе кого-то на стороне, чем покорная, бессловесная рабыня. Долой диктатуру! Жен к ногтю! У тебя Маринка диктатор?
— Диктатор! — согласился Николай.
— Любишь ее до сих пор?
— Безумно, — потупил глаза Николай.
— Хреново, брат. Очень хреново. Чем больше женщину мы любим, тем больше у нас шансов стать обладателем ветвистых рогов. Молодые девчонки, только что выскочившие замуж, с еще нерастраченной сексуальной энергией, также скорее наставят вам рога, чем изнуренная бытом старушка. Но самый опасный возраст — это 35 лет. Муж уже опостылел, да она ему тоже, а хочется ласки и оргазма. В 35 за женой глаз да глаз.
— Маринке 35 лет, — вспомнил Колька.
— Ну, все! Считай, что у тебя рога, брат мой! К тому же, образованные жены чаще изменяют, чем дуры неграмотные. Она же у тебя — актриса?
— Актриса.
— Ну все! Пиздец! Ты — попал!
— Ну, прекрати, Мотька! Что ты дразнишься? — рассмеялся Колька.
— Долой образованных женщин! За верность, олень! Выпьем за это!
Они чокнулись. Выпили. Посидели дружно, помолчали.
— Подружки ходят к ней? — спросил, деловито закусывая, Матвей.
— Нет. Только друзья.
— Друзья? Хорошенькое дело. Симпатичные друзья-то? А то ведь наличие раскованной незамужней подружки тоже может подтолкнуть твою жену к измене, — продолжал рассуждать Матвей, — Незамужним подружкам свойственно хвастаться сексуальными победами и делиться радостью постыдных утех. Что вызывает нездоровую зависть у вашей неудовлетворенной половинки.
— А вообще, брат, есть такие женщины, которые не изменяют?
— Теоретически — есть, братишка. Но только потому, что нет возможности, объекта, благоприятного стечения обстоятельств. Каждая может признаться себе, что хотела бы изменить, да страшно.
В тот памятный день Николай жопой (или как говорят ханжеские снобы — сердцем!) чуял неладное. Еще бы! После обеда его пронесло. Пронесло, как сопливого мальчишку! Вроде не ел ничего особенного: лангусты, фаршированные ананасом, почки гамадрила, запеченные под сыром, лягушачьи окорочка в чесночном соусе, сасими из яичек рыбы фугу. Едва его немного отпустило, после того, как он дважды проблевался, Николай вызвал такси и поехал домой. Какая-то непонятная тревога хватила его и не отпускала в течение всего пути. Лифт не работал. Николай бегом поднялся на свой девятый этаж и, тяжело дыша, открыл двери. В коридоре стояли два мужика в оранжевых жилетках, судя по характерному разрезу глаз — представители одной из восточных окраин бывшего Советского Союза. Один из них был без штанов. Николай, уже плохо соображающий от такого поворота дел, с размаху въехал ему в глаз и повернулся, чтобы въехать второму, но тот охнул и шмыгнул мимо Николая в двери. На кухне сидели человек шесть мужчин азиатского вида, без штанов, но в форменных, оранжевых куртках с надписью «РосПромАвтодор», выдающих в них дорожных рабочих, и пили чай из блюдечек.
— Здиравствути! — приветливо сказал самый старший из них, бровастый старик в чалме.
— А ну-ка вон отсюда! Быстро! — взревел Николай.
— Марина! — закричал он, бросившись к двери спальни. То, что он увидел, не поддавалось никакому логическому объяснению. Его Маринка… Его Любимая Маринка… Она… Она была… О! Нет! Николай оторопел и обессилено сполз по стенке…
Высоко, высоко в небе весело и жизнеутверждающе верещал жаворонок. В камышах громко, болезненно и безобразно кричал баклан. В небе парил серый вихляй и пестрый полевой бздунок. Невдалеке в густой траве пищала серуха. Ей вторили головач, иволга и болотный яйцелом. Издалека доносилась грустная незамысловатая русская песня. То пели свою печальную песнь одинокие русские бабы на покосе: «Расскажу тебе я, Вася, как я с милым наяблася-а-а-а-а…» Васильки кивали в такт простому мотиву своими печальными, синими головками. В кустах багульника трещал кузнечик. Легкий, игривый ветерок играл в прятки с травой и приносил из кустов запах человеческого говна.
— А скажи мне, Матвей, как узнать: изменяет ли тебе жена или нет. Вы ведь, у себя в Академии, наверняка, занимались этим вопросом? А? Ведь занимались, изучали? А? — Николай хитро рассмеялся своим рассыпчатым, словно сухой вермишель, смехом.
— Этим занимались ученые во все века, братишка, — Мотя помрачнел, вспомнив последние неудачи своих изысканий, интриги в родном Институте геронтологической сексопатологии, — На ощупь это, братишка, не определишь. И не пытайся. Визуально тоже все, вроде бы, на месте в тех же объемах. Тут надо стать немножко психологом, психоаналитиком и сексопатологом. Смотри: твоя жирножопая жена стала вдруг красавицей-моделью. Новые тряпки, новая прическа, грудь топорщится, лихорадочный взгляд, маникюр, педикюр, новые трусы, навороченный лифчик, зад ходит ходуном. Все! Щупайте голову! Или — отказывает тебе в близости: «голова болит, устала, отстань, завтра, послезавтра, мне нельзя. От тебя плохо пахнет». Принюхайся к ней сам! Если пахнет боксерскими перчатками — значит ее ебет боксер. Если конем — конюх! Если говном — сантехник!
— Мне моя никогда не отказывала. Даже в менструацию… — похвастался Николай.
— Это не красит ее. Это красит простыни! Ха-ха-ха-ха-ха… — заразительно расхохотался Матвей, — Идем дальше: задерживается на работе. Работы много. Ага! Знаем мы эту работу! Сами задерживались!
— Моя не работает! Всегда дома! — сказал Колька.
— Прекрасно! Ты счастливчик! Тогда смотри: по выходным уходит к подружке, на курсы, в фитнес, в библиотеку, в фонотеку, на шоппинг. Это тоже признак! Или появились дорогие цацки, цветы с работы приносит, духи новые, дорогие. Тогда бери кнут и по жопе! Женская измена, Колька, если она совершена в браке, после юридически оформленных обязательств, по сути — преступление. Тогда естественным будет и наказание? В Иудее таких забрасывали каменьями. В некоторых странах Азии — смертная казнь за измену еще не отменена. В Африке отрезают клитор.
— Ужас! — округлил глаза Колька, — что ж они лижут?
— Я же советую тебе, брат, узнав об измене, прощать. Бить, конечно, надо, легонько, ради этикета. На конюшню ее и всыпать легких, гламурных плетей, в черных чулочках, да в черной масочке! Не пристало нам с рогами ходить. А вообще, сегодня мораль уже допускает адюльтер как норму супружеских отношений. Мы с моими студентами проводили на кафедре исследования, братишка. И они показали: 11 % детей в стране родились не от законных отцов. Шансы женщины залететь от случайного партнера гораздо выше, чем от постоянного. 50 % всех женских измен приходится на период овуляции и дни сразу после месячных, когда она не может понести. Каждый 15-й ребенок не только «чужой», он еще и зачат в ситуации, когда в матке женщины находится сперма двух мужчин. Один из них — законный муж. А шансов больше победить у любовника!