Мешок историй про шалого малого

Мешков Александр

— Хороший кокс! — наконец довольно крякнул Серега.

— Это я у него пизжу из сейфа. Помаленьку. Он и не замечает. Я код подглядел еще год назад. Только молчок!

— Могила, братишка!

7.

— Папка! А ты еще прилетишь еще? — спросила Маша, с любопытством вертя в руках жалкие остатки вечного двигателя.

— Нет! Я улетаю навсегда, — ответил оборванец.

— И мы с тобой никогда никогда больше не увидимся?

— Мы увидимся в другой жизни.

— Саша! Не мучай девочку! — воскликнула женщина, — Куда ты улетаешь? У тебя на трамвай денег нету! Улетает он. Ей сегодня подарили коня! Настоящего! Он родственник Шарифа Дансера. Четыре миллиона стоит! А ты ей деревяху притащил! Не позорься!

— Это вечный двигатель! — возразила

Маша. — И машина времени!

— Ты никогда не жалела, что ушла от меня? — спросил Сашка.

— Да если бы ты не пил, я бы никогда бы не ушла, — ответила тихо женщина, — думаешь, мне вот это все богатство нужно? Когда в душе пусто, это все не имеет значения. Просто тут ко мне относятся как к человеку. Понимаешь? Цветы каждое утро! Я замучалась с твоими пьянками! Мне не нужно было богатство! Мне нужен был ты трезвый! Девочка родилась с отклонениями именно из-за твоего бухания!

— Она нормальнее и умнее, чем мы все, вместе взятые! Она мудрая!

— Папа! А ты еще прилетишь? — с упорством спросила Маша, топнув ножкой.

— Нет! Я улетаю навсегда.

— Улетает он! — воскликнула женщина и впервые рассмеялась и оттого сразу похорошела, — Выпить хочешь? Горе ты мое? Выпьешь и улетишь, как всегда…

— Хочу! — не заставил себя упрашивать Сашка.

— Олег! — крикнула охраннику женщина, — принеси коньяка сэру. И закусить чего-нибудь.

— Слушаюсь, мэм!

— Папа! А ты прилетишь еще?

— Нет! Я улетаю с вашей планеты навсегда!

— А куда?

— На Небиру.

— Это далеко?

— Да нет. Несколько тысяч световых лет.

8.

… А вот эти, ебучие, прецессионные смещения, когда восходит солнце в одном из зодиакальных созвездий, они длятся примерно 2000 лет. Понял ты? Да не спи ты! На хуя я тогда тебя позвал? Чтобы с самим собой поболтать? Встряхнись! На еще выпей! Хотя стоп! Так вот! Майя рассчитали вот эту дату и поэтому связывают себя во многом… а для майя это было созвездие Ягуара — то, что для нас Рыбы. И майя это связывали с созвездием Ягура — поэтому эпоха майя — это эпоха как бы Ягуара идет. То же самое, что в Старом свете новую эру связывают с Иисусом, с Христом и с Рыбами, то есть Рыбы — символ Христа, а на самом деле Рыбы — это зодиакальное созвездие, которое связывают с Христом, то есть в котором начинает восходить солнце в весеннее равноденствие. Оттуда и вся вот эта история с Пасхами и прочими расчетами по Луне после весеннего равноденствия. И у майя был тот же самый процесс. То есть ученые, где бы они ни были, они везде одинаковые. И поэтому говорить о том, что майя там эзотерические… Нет, это просто ученые. Как говорил Кнорозов, ученый, где бы он там ни был — в Новом свете, в Старом — везде ученый один и тот же. И звездное небо, астрономия тоже везде одна и та же. Поэтому ученые всегда работают над познанием мира. Там каким они языком и на каком языке они это описывают — это второй вопрос и он не имеет никакого значения к астрофизике, к астрономии и к каким-то конкретным знаниям. Поэтому у майя ученые были хорошие — это известно и понятно, потому что они действительно астрономические знания, которые они оставили нам и записали — они поражают, конечно, своей точностью. Ну что мы застыли? Разливай! Епть! Да не гоню я. Просто мерзну. Налей-ка мне еще пятьдесят грамм… сенк ю… Наше здоровье….

Все священные книги основаны на каких-то реальных событиях. В какой степени можно соотнести реальные исторические события жизни майя и события, которые описываются в священной книге майя ПОПОЛЬ ВУХ?? Это ихняя Библия. Если даже взять Новый Завет — вот почему-то никто не соотносит переход от лунного календаря в солнечный с появлением Христа, с созвездием Рыб зодиакальным. То есть, все пиздят об эзотерике, о высокой духовности, все сплошь и рядом очень духовные, такие чистые, блять, охуеть можно, никто не понимает, что это за памятник и не пытается понять. Когда испанцы захватывали Америку, кровь лилась такими реками, что вообще ни в сказке сказать, ни пером описать. И вот если вернуться к ПОПОЛЬ ВУХ, к этому памятнику майянской культуры, то это просто зашифрованное сообщение понимания строения Вселенной и мироустройства. Майя верили в реинкарнацию — как и все народы. О том, что тело — смертно, душа — бессмертна. Ты веришь в эту хуйню? Я не верю! Я знаю! И одна из концепций такая, что душа уходит в космос, проходит в Млечный путь и потом, в виде падающей звезды возвращалась на землю. И другая, более древняя идея — вырастало мировое древо, на котором вырастали плоды. И плоды, по игре слов (у них называется — ич) это и лик, и глас, и душа, которые возвращаются. Плод символизирует на самом деле не отрезанную голову, он символизирует возвращающуюся душу. Это семантическая игра слов. Душа возвращается и возрождается в новой девушке. Я жил среди майя некоторое варемя в Чичен Ице. Там их до хуя и больше. Я жил в семье Эдуардо. Мы производили сувениры: деревянные Игуары, пирамиды. Это основное их занятие. Это до сих пор прекрасный народ, у которых душа не поражена коррозией порока и мерзости. Они не сохранили многое из своей древней культуры. По причине жестокого доминирования испанского католицизма. Но они, блять, охраняют свою нравственную культуру.

Да, у майя были человеческие жертвоприношения. Но у кого их не было, назовите мне хоть один народ? У тех же славян и то были! На Масленицу сжигают чучело — это козел отпущения, на которого сваливали все грехи, сжигали и отправляли потом по реке. В древности сжигали человека. А потом заменили чучелом. Все цивилизации идут по пути как бы замены реального убийства, заменой его символом. Еще Лев Толстой писал, что людоедство на каждом христианском причастии, когда телом и кровью христовой. Это же тоже восходит к древнему обряду, который был забыт, отброшен, заменен символом. И точно так же майя — они ничем не отличаются от всех других. Еще Фрезер в своей замечательной «Золотой ветви» четко описывает все абсолютно аналогичные обряды. Ты что спишь? Твою мать! Для кого я это говорю?

9

Бутылку коньяка принес официант на подносе. Там же стояли два бокала и тарелка с различными закусками, камамбер в кляре, устрицы Рокфеллер, мидии по-французски. Секьюрити, с недовольным лицом, шествовал чуть позади и что-то уже жевал, схваченное впотай с подноса.

— Олег! — воскликнула гневно женщина в белом, — Я, по-моему, хорошим русским языком сказала: принеси коньяку. Чтобы не официант принес, а ты!

— Какая разница? — тихо пробурчал парень.

— Разница? Есть разница! Ты уволен! — сказала жестко блондинка, — теперь понял: какая разница? Пшел вон…

— Пап, а ты когда вернешься?

— Ну, Ольга Сергеевна, ну, давайте я разолью…

— Я не скоро вернусь, дочка.

— Пшел вон, я сказала! — взвизгнула женщина.

Олег уныло поплелся прочь, на ходу снимая пиджак и бросая его прямо на газон.

— Скоты! — покачала головой Ольга и крикнула уже на слугу, — Что стоишь? Наливай!

— Зачем ты на всех кричишь? — тихо спросил Сашка, — можно ведь спокойно. Почему ты такая злая? У тебя все есть! Ты богата. Можешь покупать дорогие вещи, путешествовать… Ты же хотела… Вот Олега обидела. Ты же спишь с ним?

— Пап, ты когда вернешься? — дергала за рукав отца девочка.

— Это мое дело! Понял? — покраснела Ольга.

— Я вернусь не скоро. Вернее, я не знаю, — сказал дочери Сашка, — Нет. Я не вернусь.

— Я сама не знаю, почему я кричу. Ничего не могу с собой поделать. Это, наверное, как ты не поймешь: почему ты бухаешь.

— Но я протрезвею и стану опять нормальным. А ты? Ты же не можешь не злиться?

— Это, Санек, моя натура. Такой меня создал Бог. И с этим нельзя и не надо бороться! Это значит идти против воли Бога, ты сам так сказал!

— Ты стала говорить о Боге. Это уже хорошо. Гневливость — это смертный грех, как Зависть и Праздность. В то время как пианство — это душевная болезнь. Среди семи смертных грехов нет пьянства. Но есть гнев и зависть!

Грех надо изживать. А пьяниц жалеть. Спасибо (это он сказал официанту, протянувшему ему бокал с коньяком). Ну, давай, что ли за доченьку нашу выпьем?

— Папа! А ты когда прилетишь снова за мной?

Сашка выпил, крякнул и, протянув руку сквозь решетку, взял камамбер в кляре.