Мешок с несчастьями
Шрифт:
– Я еще в туалете пломбир нашел, с отпечатками их пальцев, – похвастался Сысой. Про отпечатки он мог бы и не упоминать, ни на какую экспертизу он пломбир не отправлял, мы целый день им работали, там других отпечатков и не должно было быть. Спорить из-за такого малозначительного факта я не стал. Спорить по мелочам, значит согласиться в главном, в хищении мешка под номером тринадцать.
– Ну и где же доллары? – управляющий пронзительно смотрел на Сысоя.
– Не сознаются черти, – Сысой снова приписал нам собственные грехи. Управляющий
И тут вперед вылез Данила. После роскошного обеда у него всегда усиливается мыслительный процесс. На неожиданное для нас заявление, от ответил еще более неожиданным. Он пристально посмотрел на управляющего и сытым голосом уставшего от праведных трудов человека и изрек:
– А ведь он в первую очередь тебя уважаемый Банкчок подозревает в хищении, ты ведь тоже терся в тот вечер около тележки, в первый же день твоего приезда случилась кража, деньги какие то – сто тысяч долларов ты менял в обменнике.
– Что, – заревел как подраненный вепрь управляющий, – а ну вон из моего кабинета. Проводить нас вышел Сысой. Проводил он нас к себе в кабинет. Как только Сысой вышел я тут же нажал на первую кнопку на дисташке. На экране монитора высветился кабинет управляющего. Багровый он сидел в своем кресле. При виде входящего обратно начальника охраны он накинулся на него.
– Я разве не говорил, закрыть это дело, ребят выгнать с территории, и больше не пускать, недостачу, если не найдем виновного, как-нибудь спишем. Понял?
– Понял. – сказал Сысой, – так я могу рассчитывать на ваше участие в моем проекте супер бани или мне посоветуете брать кредит?
Досмотреть на этот раз интересный разговор не удалось, в кабинет к нам, вошел заместитель Сысоя и предложил нам по тихому покинуть банк. Мы с Данилой не стали два раза себя упрашивать. На первом этаже, мы встретились с Виолеттой. Увидев нас, она посочувствовала нам.
– Что творит Ирод.
Мы с Данилой извинились перед нею, сказав, что нашли того, кто украл мешок с деньгами.
– Это Сысой.
– Я так и думала, – удовлетворенно сказала в ответ Виолетта, – теперь он не отвертится от меня. Я с него живого шкуру спущу.
Еще через минуту мы были на улице, на ярком солнце и все эта история, казалось произошла не с нами.
Глава 17
Как оплеванные шли мы по улице. Шли и переругивались. Имея на руках такие козыри, как инкассаторский мешок, мы не запаслись свидетелями видевшими место его захоронения, и не перешли первыми в нападение в кабинете управляющего. Эти две тактические ошибки привели нас к поражению в битве за истину.
– Ничего, – утешал я Данилу, истина не бывает абсолютной, – если смотреть с нашей точки зрения, вор Сысой. Если смотреть с точки зрения Виолетты и кассирш – вор снова Сысой. Если смотреть с точки зрения управляющего – вор неизвестно кто, а Сысой дурак.
Не успел я в утешение себе до конца развить мысль, что вор и мошенник
– Постой, золотой. Позолоти ручку, погадаю. Я скажу тебе, что было, что будет, чем душа успокоится.
– Иди отсюда, – отмахнулся от нее Данила.
– Соколик ясноглазый, – цыганка теперь уже схватила за руку Данилу, явно над ним издеваясь.
Какой там ясноглазый, Даниле нужно было бы вставлять в глаза спички, чтобы он ясно видел. После пчелиного роя и сытного обеда глаза совсем заплыли, оставив как в бронемашине узкую прорезь. Китаец натуральный. А цыганка не отставала:
– Хочешь, ясноглазый я тебе скажу, в чем твоя печаль, кто тебя обидел, где деньги лежат.
На минуту мы с Данилой остановились. А цыганка нам предложила:
– Загадайте оба, одну и туже цифру и я, ее отгадаю.
Мы внимательно посмотрели с Данилой друг на друга и кивнули головами.
– Отгадывай.
– Тринадцать, – сказала цыганка. У меня мороз прошел по коже. Нострадамус местного разлива объявился.
– Ты и судьбу можешь предсказать? – спросил я цыганку.
– Конечно. Хочешь, я скажу в кого ты влюблен?
Я покосился на Данилу. Ненароком, всякое бывает, вдруг цыганка сдуру отгадает ее имя. Я отрицательно покачал головой.
– Скажи лучше, в кого он влюблен? – и я показал на Данилу. У того от моего предложения вдруг пошире открылись глаза и зачесалась спина. Данила, как пес ловящий блоху у себя на спине, завертелся на месте.
– Вы оба влюблены в одну и туже даму имя которой начинается с буквы «Н». Правильно? – напористая цыганка не оставляла времени, чтобы как следует подумать.
– В эту драную козу? – первым опроверг цыганку Данила.
Я тоже не заставил себя ждать:
– Я о ней вспоминаю, только когда приезжаю на лето к бабке, хотя она мне в этом году прислала три письма. Так безответными и остались.
И вдруг цыганка пришла в ярость и напала на Данилу:
– Ах ты обжора несносный, значит я коза драная? – и моментально повернулась ко мне. – Когда я тебе писала безответные письма, ну ка покажи их.
Перед нами стояла хорошо загримированная и переодетая в цыганку Настя. То то мне сразу показался знакомым ее голос, только я не смог определить, кому он принадлежит. А Настя перешла в нападение:
– Я для них стараюсь, можно сказать за уши вытаскиваю из…, а они… Да вы знаете, я вора вычислила по документам. И вместо благодарности, услышать такое? По вашему я влюблена в вас, а не вы в меня?
Ее перебил Данила.
– Не отвлекайся в сторону, ты что-то там насчет вора брякнула. Не могла бы цыганская баронесса более внятно объяснить, кого ты имеешь в виду… Настоящего вора, мы без тебя вычислили и поймали с поличным, с мешком. Он сам сознался в содеянном. Сысой его имя. У него в собачьей конуре был мешок под номером тринадцать и в нем ровно пять тысяч рублей. Мы их уже проели в ресторане.